Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Зиновьева Нинель

zinovyeva

У БАБУШКИ В РАНЕ ЗАВЕЛИСЬ ЧЕРВИ

Война застала меня, Зиновьеву Нинель, 15.07.1935 года рождения, в Белоруссии, в городе Речица. Жили мы с мамой у бабушки по улице Ленина. Отец расстрелян 14 апреля 1938 года, в городе Смоленске.

Помню очень жаркое лето, горел за городом бензин, или нефть. Огромное дымное пламя висело над городом. Все кричали и метались в поисках спасения. Я схватила чайник с солью и зонтик, мама взяла меня на руки и вместе с бабушкой, Хвойницкой Геней, побежали через сквер, к реке. Многие туда бежали.

На берегу стояла баржа из-под угля, и мы полезли по доскам. Кто падал в воду, уже не выходили. Крики, плач. Мы успели влезть, и баржа отошла от берега. Люди рвали на себе волосы, безумно кричали. Двигатель заглох и баржа шла по течению. Где-то нас прибило к берегу, и мы голодные шли неизвестно куда.

Потом, помню, в тамбуре товарного вагона мы куда-то ехали. Бабушка была ранена в руку, еще на барже, осколком. Голодные, совсем без сил, мы оказались где-то недалеко от Сталинграда. Бабушку поместили в госпиталь, который был в здании вокзала. Это уже, когда мы пришли пешком в Сталинград.

Все время хотелось кушать, а вещей и еды не было. Так, кто-то, из жалости, дал маме фуфайку и что-то из овощей. От голода мы опухли. У бабушки в ране завелись белые черви, а перевязок не было. Мама сняла свое белье и разорвала на тряпки. Она, через окно, влезала в «госпиталь» и сама делала перевязки. Бабушке стало легче. Мама стала искать родного брата, который жил во Фрунзе. Не помню, сколько мы так мучились. Мама ходила за город, на полевые работы, а я ждала ее где-то в сарайчике. Потом мы с ней шли к бабушке.

Она ходила в военкомат, и там, однажды, сказали, что брат, Хвойницкий Ион Ильич тоже ищет нас. Уехать из Сталинграда было почти невозможно. Город бомбили и был кошмар. Мама с кем-то договорилась, и мы ночью выкрали бабушку через окно. Ее не выпускали. Так подогнали тачку, мама влезла и вытолкала бабушку в окно. С тачкой мы бежали к поезду, который вез в тыл раненых, и только сели на подножку, поезд поехал.

Этот кошмар врезался в память на всю жизнь. Всего не передать. Наш эшелон был последним. Один раз повезло. Ночью кто-то помог войти в тамбур, и мы ехали голодные, холодные, бабушке было очень плохо.

На какой-то станции нам разрешили перейти в теплушку. Это товарный вагон с нарами. Там ехали гражданские беженцы, было темно, душно, страшно. Потом, помню, мы ехали очень долго, кто-то поделился едой, воду брали на остановке, сырую картошку – в поле, кто успевал. Бедная мама, она высохла, как тень. Фуфайка висела на ней, как на палке. Бабушка была чуть живая.

Потом мы приехали, с пересадками, в город Фрунзе (Киргизская ССР). Дядя нас встретил и через день ушел на фронт. В скором времени, он погиб.

Мама работала на БЧК (Большой Чуйский Канал), копали лопатами канал. Потом была на погрузке бочек овощей, для фронта. И большим счастьем было, когда женщины не могли удержать бочку, она разбивалась. И под ругань начальника, рабочие брали по два-три огурца детям.

Потом я тяжело заболела тифом и двухсторонним воспалением легких. Меня положили к больным в госпиталь, на 3,5 месяца. К этому времени бабушка умерла, пришло три похоронки — на сына и двух зятей. Сердце не выдержало.

Мама устроилась в магазин, она по профессии продавец, и работала с тринадцати лет. Я стала поправляться и надо было питание. Не передать маминых трудностей. Когда меня забрали из больницы, то в комнате, где мы жили, были матрас и подушка из соломы и солдатское одеяло.

Шло время. Мама работала, я росла под прилавком, в магазине. Помню голодные глаза эвакуированных.

Из книги «Как хочется жить»
Сборник воспоминаний.

Автор-составитель Ж. Медник
Израиль, 2011