Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Горелик Любовь

По дороге к спасению

Мой папа, Горелик Израиль Меерович, был кадро-вым офицером Красной Армии. Подразделение, в кото-ром он служил, находилось в г. Бобруйске (Могилевская обл., Белоруссия).

Моя мама, Горелик Циля Бенционовна, вместе с го-довалой дочкой Майей жила в Бобруйске, в доме для семей военнослужащих. 21 июня 1941 года папа приехал из воинской части на выходные дни домой. Утром 22 июня 1941г. мама (беременная на пятом месяце) с папой и с коляской, в которой находилась Майя, вышли погу-лять в сквер, расположенный рядом с домом. Внезапно в воздухе появились самолеты без опознавательных знаков, поливая землю пулеметной стрельбой. Родителям здорово повезло в этот раз, потому что пули всего лишь взрыхлили клочок земли между ними, никого не задев. Счастье еще было в том, что коляска с дочкой стояла в стороне, и ее тоже обошла беда, а спустя время за папой приехал вестовой, и он отправился в часть. Больше мама его не видела. На все ее запросы во время войны и после войны она получала извещения о том, что «Горелик Израиль Меерович пропал без вести 27 июня 1941 года».

Маму с дочкой Майей и с семьей ее старшей сестры Берты, у которой было три дочери (самой младшей семь лет), вывезли на время в ближайший лес, как было ска-зано, на несколько часов, пока прекратится обстрел.

Больше они в город не вернулись.

В лесу, куда их привезли, уже располагалась большая группа людей – беженцев из западной Белоруссии (в те времена Польши). В лесу они находились несколько дней без пищи, страдая от холода.

Муж Берты, который работал вторым секретарем Горкома партии и отвечал за эвакуацию города, прислал в лес машину. Всех находящихся там забрали и отвезли на ближайшую железнодорожную станцию, где их по-грузили на открытые товарные платформы, и состав от-правился на Восток.

Платформа, на которой находилась мама с дочкой и ее сестра с детьми, была в конце состава. Поэтому, когда на станциях поезд останавливался, они не могли добе-жать до места, примерно посередине состава, где орга-низованно раздавалась пища для беженцев. Поэтому они ехали впроголодь, и все могло закончиться трагедией уже в пути, если б не местное население на остановках, среди которых сердобольные иногда подбрасывали им пищу. Был и такой случай: на одной из станций пища, которую раздавали организованно, оказалась отравленной, и очень многие люди из первой половины состава, которым досталась эта пища, умерли.

В такой неимоверно тяжелой обстановке они доехали до Тулы, где был распределительный эвакопункт. По их просьбе всю семью (мама с сестрой и четверо детей) отправили на Урал в г. Челябинск, где главным инжене-ром тракторного завода работал их двоюродный брат Цезарь Фейнберг.

До Челябинска они не доехали, так как у мамы нача-лись схватки, и на станции Политаево Челябинской области вся семья сошла с поезда.

Седьмого ноября 1941 года в медпункте этой станции я и родилась, находясь половину пути по дороге в эвакуацию под надежной защитой моей мамы. Родилась я очень слабенькой. От голода и холода мама тоже была не в порядке. На Урале уже выпал снег, а одежда у всех была летняя, в которой ушли из дома. Из-за большой потери крови при родах маму со мной отправили в Челябинск в больницу. У неё не хватало грудного молока, и меня начали прикармливать коровьим, от которого я заболела бруцеллёзом. Необходимо было срочно сделать переливание крови. И эта проце-дура тоже легла на плечи и без того ослабленной моей мамы. В результате всех перипетий у нее вздулись вены на ногах так, что она не могла ходить. На одной ноге даже открылись раны, такой вот сильный развился тром-бофлебит. С этой ногой она мучилась до самой смерти.

Но то было время, когда мама не думала о себе, она хотела любой ценой спасти меня. Интересная история произошла с моим именем. Они с папой договорились, что если будет девочка, назовут Лилия. Когда мама при-шла в районный ЗАГС зарегистрировать меня, служащая сказала, что такого имени нет, это название цветка. Как мама ее ни упрашивала, она не согласилась. И тогда мама зарегистрировала меня под именем Любовь в честь прадедушки, которого звали Лэйба. Но дома меня все звали Лилей, и я узнала о том, что у меня другое имя, только в 7 лет, когда пошла в школу.

В эвакуации

Со станции Политаево все наше семейство отправили на подводах в село Томино. Село было большое. Местное население жило не в домах, а в юртах. Они занимались скотоводством и переезжали с одного места на другое. Кочевники перегоняли скот.

Цезарь Фейнберг, мамин двоюродный брат, который был главным инженером Челябинского тракторного за-вода, перепрофилированного на выпуск танков, распо-рядился отправить в Томино стройматериалы и несколь-ко рабочих, которые построили нам дом из 5-ти комнат.

Кроме нас туда должны были прибыть еще три семьи родственников. Таким образом, было организовано подсобное хозяйство Челябинского тракторного завода, которое снабжало работников завода продуктами пита-ния всю войну до мая 1945 года. Возглавлял это хозяй-ство Фридкин Евсей Кушелевич – муж старшей маминой сестры Берты.

Он по состоянию здоровья, которое было подорвано пытками еще в 1937 году в застенках КГБ г. Бобруйск, не мог пойти на фронт.

Всю свою энергию он направил на то, чтобы спасти наши семьи, а их уже было пять, помочь голодающим жителям Челябинска и тем самым дать возможность ра-ботать на полную мощь Челябинскому тракторному за-воду, с конвейера которого сходили танки, так необхо-димые фронту.

А мы, дети, еще не совсем осознавая всю серьезность обстановки, глядя на взрослых, старались им помочь, чем могли. Всего нас было 11 детей от 1 года до 10 лет. Были распределены обязанности. Старшие дети работали в огороде – сажали, пололи, поливали. По очереди работали на кухне – чистили картошку, готовили еду на всех, убирали в доме и во дворе, заготавливали воду из речушки, передавая по цепочке ведра, воду из которых сливали в бочки.

Я была самая маленькая, стояла у бочки и тоже «пе-реливала» воду маленьким детским ведерком в бочку. Помню и такой эпизод. Зимой были сильные морозы. У нас отелилась корова. Теленочка забрали в дом, чтобы не замерз. Он был маленький и все время дрожал. Кормили его из соски молоком. Мне поручали следить за ним, чтобы не нашкодил в доме. Но однажды он умудрился побегать по всем комнатам и пожевать одежду, которая висела на вешалках прямо на стенках. Меня не ругали, но я очень плакала, т.к. не уследила за ним и не позвала старших.

Зимой 1945 года умерла наша бабушка (мамина ма-ма). Похоронили ее в мерзлую землю. Мама и ее сестры тетя Берта и тетя Тамара очень переживали, что весной все растает и могила бабушки провалится.

Возвращение домой

Пришло время, и мы стали собираться в Белоруссию, домой в Бобруйск. Местные жители уговаривали нас остаться хотя бы еще на год. Но мама была непреклонна. Она не верила, что папа погиб, несмотря на то, что на все ее запросы о нем был один ответ – «Пропал без вести 28 июня 1941 года». Мама говорила, если он жив, то будет искать нас в Бобруйске, куда мы вернулись в июне 1945 года. Город был почти весь разрушен. Дом, в котором до войны жили мама с папой и моей сестрой Майей, был разрушен одним из первых. Мама с нами на первых порах посели-лась в квартире тети Берты, где мы в тесноте располага-лись на ночлег и спали на полу. У маминой тети Брохи было полдома, который во время войны оказался занят семьей полицейского. Он не хотел освобождать дом, угрожая оружием. Никто из руководства города не за-ступился за нашу семью. Пришлось вызвать из Москвы маминого брата Володю, который был летчиком в звании полковника.

И только после того, как он появился в своей форме с орденами, милиция занялась выселением семьи бывшего полицая из этого дома. После всех перипетий мама пошла работать, а мы с сестрой оставались одни дома, пока не открылись детские сады.

Мы часто оставались одни дома, так как мама рабо-тала бухгалтером торга и брала дополнительную работу – проводила переучеты в магазинах.

Однажды вечером к нам в дом кто-то стал царапаться. Мы были закрыты снаружи и выяснить, что там происходит, не было возможности. Решили, что это кошка. Под утро пришла мама после переучета и увидела у нас на крыльце полузамерзшую девочку. Мама открыла дверь и втащила обессиленного ребенка в дом. Звали ее Люся. Она бежала со своей мамой из Украины в поисках пропитания, поскольку там в 1947году был голод. По дороге ее мама умерла. Люся продолжала идти, куда глаза глядят. Она шла, падала, ползла, поднималась и снова падала. Так она добралась до Бобруйска. Она стучалась во все дома по дороге, но никто не открывал ей двери. Несмотря на то, что мы очень нуждались, мама оставила эту несчастную девочку у нас. Она была старше нас и старалась помочь маме во всем. Отводила нас поутру в детский сад и забирала вечером. Днем она ходила в школу, затем поступила в техникум. Окончила техникум, вышла замуж и уехала с мужем на Украину.

Становление

Ну а мы продолжали жить в Бобруйске. Я после 7-го класса уехала в Гомель, поступила в железнодорожный техникум на экономическое отделение. После окончания техникума в 17 лет уехала по назначению в г. Кызыл- Орда в Казахстане. Отработала там 4 года, училась заочно в Ташкентском институте железнодорожного транспорта на экономическом факультете. Мама в это время поменяла нашу квартиру в Бобруйске на маленькую квартирку без всяких удобств в Минске. Я приехала к ней и окончила вечернее отделение Белорусского Института Народного хозяйства. По работе перевелась в Минское отделение железных дорог экономистом.

Впоследствии работала начальником отдела плани-рования в центре научных методов организации труда при Госплане Белоруссии. Занималась внедрением новых методов планирования и внедрением хозяйственного расчета на предприятиях легкой промышленности Бе-лоруссии. В процессе подготовки к защите диссертации опубликовала по теме книжки и брошюры. Изложенными в них методическими наработками пользовались все предприятия легкой промышленности Белоруссии.

Преподавала на курсах повышения квалификации руководящего состава Госплана БССР. Защиту диссерта-ции все время откладывали, а в 1991 году мы решили репатриироваться в Израиль, так что защитить диссерта-цию мне так и не довелось.

В Израиле мы поселились в Араде, и я с первых дней, занимаясь в ульпане, параллельно участвовала в организации Института прогрессивных исследований в Араде. Мы первыми в Израиле собрали под своей кры-шей более ста человек с высшим образованием и атте-стованных ученых и дали им возможность работать по своим профессиям.

Еще я являюсь председателем арадского отделения амуты «Пострадавшие в Холокосте» со дня ее организации.

Из книги Григория Нисенбойма «С войной покончили мы счеты…»