Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Баринбойм Исай

Я, Баринбойм Исай, родился 15 июня 1930 года в Одессе в Украине. Когда на­» чалась Великая Отечественная война, мне было одиннадцать лет. Фашисты начали бомбить Одессу в первые же дни войны. Мой отец был мобилизован в армию в чине майора в химические войска. Он успел привезти меня из пионерского лагеря домой и оставить на попечение соседей, так как мама была в командировке
в городе Армавир.
Когда выла сирена, детей помещали в погреб дома и охраняли женщины — жительницы дома. Они носили большие сум1ш Красного Креста и должны были нас успокаивать. Однако во время взрывов им самим становилось плохо, и уже мы давали им успокоительные капли.
11 июля 1941 года мать возвратилась в Одессу, по дороге домой она уже видела, что несет с собой война: отступающие войска, пожарища, раненые и убитые, и тысячи беженцев. И на следующий день мать и я с единственным чемоданом сели в товарный поезд, выехали из Одессы и превратились в беженцев.
Первый раз нас бомбили недалеко от станции Помощная. Поезд успел остано­ виться в степи, и в это время три немецких бомбардировщика на бреющем полете, видя, что в поезде дети и старики, стали сбрасывать бомбы. Мы с матерью успели выскочить. Мать толкнула меня на землю и прикрыла собой. Было много убитых и раненых.
Второй раз нас сильно бомбили на станции Каменка, и картина была такой же. Наконец, мы доехали до Ростова-на-Дону, а оттуда до Сталинграда и дальше по Волге до Казани. Потом в эшелоне через Урал нас привезли в Казахстан на станцию Осокаровка, недалеко от Караганды.
Встретили нас возницы с подводами. Помню, было очень холодно, детей накрыли тулупами и отвезли всех в поселок Кондузда. Это было поселение, в кото­ром жили <<раскулаченные•> донские и кубанские казаки. Потом они нам рассказывали, что их зимой привезли в голую Казахскую степь, и многие дети умерли от голода, холода и болезней. Они построили в степи саманные избы (саман — это кирпич, сделанный из глины и соломы и высушенный на солнце).
Они жили как вольные поселенцы, но все документы у них отобрали. Был там комендант, и оттуда они не имели права никуда выезжать. Правда, в 1942 году, когда на фронте было тяжелое положение, их стали мобилизовывать в армию, в основном — в штрафбат, обещая выжившим паспорта и возможность вернуться в родные места.
В летние месяцы я работал на сенокосилке, собирая сено для лошадей. Мы, ребята, из земли выкапывали солодкий корень, а в оврагах — дикий чеснок, это были наши «витамины».
Во время войны мой отец был ранен, а родной брат мамы Эзя Тульчинский героически погиб при освобождении Минска и похоронен в братской могиле.
Прожили мы в этом селении до марта 1944 года. В это время родная сестра мамы, военный врач в чине капитана медицинской службы, была переведена в военный госпиталь в освобожденный Киев, откуда и прислала нам вызов. Так мы в апреле 1944 года прибыли туда.
Через несколько лет я приехал в Одессу и от соседей узнал, что родные братья моей бабушки Меер и Мотус и её родные сестры Белла и Эдя были заживо со­ жжены в Одесских казармах. Таковы печальные воспоминания о нашем далеком детстве.

Живу в Израиле.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.