Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Дижур Мария

Год рождения: 1937
Место рождения: Украина, г. Киев во
Время войны: город Шепетовка
Год репатриации: 1979

 

Я родилась 13 июня 1937 года в Киеве, в семье Платоновых, в доме, расположенном напротив Владимирского собора. При первой же бомбёжке Киева, бомба попала в наш дом. Мне было четыре года, я жила с мамой и с младшим братом. Отец был призван в армию, несмотря на болезнь, и с тех пор мы больше его не видели. При той бомбёжке побежавшие в бомбоубежище погибли, а я выжила, хотя оказалась под завалами. Я помню, что на восьмом этаже, в углу комнаты одной из квартир, стояла детская коляска с ребенком. Мы были очень удивлены, узнав, что ребенок выжил, несмотря на прямое попадание бомбы в здание. Так для меня началась война.

В ноябре немцы начали направлять еврейские семьи к поездам, перевозившим их в лагеря смерти. Условия в поезде были ужасными, так как эти вагоны были предназначены для
перевозки скота, а не для людей, и скученность была невыносимой. Я помню, что, когда мы шли к вагонам, детей располагали в центре, в окружении взрослых, чтобы скрыть от них ужасы, происходившие на этом пути. Каждый, кто падал, был застрелен!

Когда мы поехали, то на полпути началась бомбёжка. Поезд остановился, немцы сбежали, а мы остались запертыми в вагоне. Один из пассажиров поезда начал стучать по стенкам вагона до тех пор, пока случайный прохожий не открыл дверь. Он посоветовал нам бежать и спрятаться на кладбище, находившемуся недалеко, прежде чем вернутся немцы.

Мы прятались на городском кладбище города Шепетовка в течение трех дней. После этого мать ушла и, когда она вернулась, сказала нам, что встретила женщину, которая готова спрятать нас. Мы пробрались в её дом, находившийся в городе, и прожили там до конца войны. Каждый раз, когда стучали в дверь, хозяйка дома прятала меня и моего брата за печью. Мы знали, что, когда находимся в убежище, не должны издавать ни звука. Мы сидели там часами, не ведая, что происходит наверху. Не смели кашлять, чихать, с трудом могли дышать. Тогда в укрытии я должна была заботиться о том, чтобы мой младший брат не произнес ни слова. Однажды, когда мы прятались там несколько часов, он шепнул: «Мне нужно в туалет». Я приложила палец к губам и прошептала: «Потерпи немного, тише».
Хозяйка дома представляла нашу маму, как сестру, пришедшую ее навестить. В доме нашей спасительницы мы ни в чём не нуждались. Были консервы и хлеб, но я не хотела есть. Я была очень больной и слабой девочкой, пища, сладости и игрушки меня не интересовали. Постепенно мы почувствовали себя увереннее. Иногда я помогала моей маме принести утром остатки супа, которые нацисты раздавали жителям города. Однажды, я и моя мать стояли в очереди по отдельности, чтобы получить две порции. Когда солдат спросил меня, где моя
мать, я ответила коротко: — «Дома!». В точности, как учили меня. Нацистский солдат понял, что моя мать стоит тоже и, несмотря на это, дал мне еще одну порцию.

Однажды, когда хозяйки не было дома, вошёл немецкий солдат. Он нашел меня и брата, прячущимися за печью. Моя мать пыталась объяснить, что мы больны заразной болезнью, и поэтому она спрятала нас в изолированном месте. Наверное, он сжалился над нами и ушёл. Каждый день мы слышали немецких солдат, проходящих мимо нашего дома, и не понимали, почему они не заходят к нам в поисках евреев, также, как они ищут в других домах. Только позже мы поняли, что тот солдат, который был в нашем доме, написал на дверях слово «тиф». Эта надпись на спасла наши жизни.

Однажды, мама одевала мне платье, посадив на кровать, напротив окна. Солдат за окном направил ружье на нас. Я повернулась в сторону, и пуля попала маме в плечо. Я от испуга начала кричать и плакать, и мама пыталась успокоить меня. Медиков, способных вытащить пулю из маминого плеча не было, и она осталась там до нашего возвращения в Киев.

Моя мать была довольно умной женщиной несмотря на то, что училась всего три года. Она берегла и защищала нас от всех бед. Благодаря ей, мы не испытали многие трудности, которые достались в то время другим детям.

По окончанию войны мы вернулись в Киев, где встретили сестру и брата моей матери –Надежду и Николая Карпенко. Они рассказали нам о зверствах и тяжёлых испытаниях, которые пришлось им перенести. Моя тетя, Надежда Карпенко, была отправлена в Германию, где отдельные участки её кожи были использованы для трансплантации кожи немцам. Она вернулась в Киев со шрамами физическими и душевными и даже хотела покончить жизнь самоубийством, но родные её отговорили. Она умерла в молодом возрасте, но успела выйти замуж и родить двоих детей. Родственников со стороны отца я почти не знаю, только знаю, что бабушка, тетя и члены их семей были расстреляны в Белоруссии и сброшены в ямы.

Повзрослев и получив образование, я встретила Эммануэля Гершовича Дижура, который имел высшее образование и руководил заводом, где я работала. Через несколько лет мы поженились. У нас двое детей, Александр (Исраэль) и Виктория. В 1979 году, когда мне было 42 года, мы репатриировались в Израиль. Холокост, несомненно, наложил отпечаток на меня. По пути в Израиль, когда мы были в Вене, нас охраняли местные солдаты. Увидев их, я не смогла остановить страх и дрожь, овладевшие мной. Это был тот же страх, который охватывал меня — маленькую девочку, увидавшую немецкого солдата. Только после того, как мы выехали из Вены, я успокоилась.

Прибыв в Израиль, мы поехали в Сдерот, где жили в первое время. Шесть месяцев спустя, моя дочь вышла замуж. Репатриация в Израиль не была легкой. Мы были одни, большинство друзей и родственников уехали в Соединенные Штаты. Наибольшая трудность заключалась в отсутствии связи с жителями страны, не говорящих по-русски. Поэтому, я решила быть волонтёром и помогать новым репатриантам. До 2004 года я принимала их в своём доме, работала переводчиком в центре абсорбции, была в течение десяти лет волонтёром в полиции. После окончания ульпана, продолжила учиться на курсах управленческого учета. Я не смогла найти работу в этой области, поэтому в течение 17 лет работала швеей. В течение всех этих лет я продолжала сочетать в своей жизни и волонтерскую работу, которая была значительной частью моей жизни.

 

Из книги «Дети войны. Рассказы ветеранов и переживших Вторую мировую войну из города Беэр-Шева«. Издано группой «Зэ ла-атид», Израиль, Беэр-Шева, 2016 г.

Моя мать умерла в 1995 году, муж умер в 1999 году, и младший брат умер в 2012 году. Я живу в городе Беэр-Шева, сын живёт рядом со мной, дочь проживает в городе Сдерот. У меня трое внуков и три правнука, и я принимаю активное участие в клубе ветеранов.