Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Каплун Хана

ЧУДО СПАСЕНИЯ

Когда началась война, мне было семь лет. Память сохранила все события этого страшного времени. Вечером начали бомбить Могилев. Люди искали убежища. Укрылись мы на горе у кладбища, недалеко от моста через Днепр. Но именно этот мост и бомбили! Утром мы вернулись в пустой разрушенный город… Дома стояли без окон, улицы завалены каменными обломками и стеклом.
В начале июля мы грузились на один из последних эшелонов. Нас отправлял отец, сам он остался в обороне города. На вокзал папа привез меня, маму, двух старших сестер, а еще – свою маму и старенькую тетю и маминых отца и сестру. Теперь нас было восемь человек. Подали товарные вагоны. Началась посадка.
В пути нас часто бомбили. На железнодорожном узле станции Орша бомбежка продолжалась всю ночь. Люди бросали вещи, кидались из вагона прочь. Нам мама не разрешила оставить вагон. Мы все забились в угол и ждали, когда закончится этот кошмар. Кругом все горело. Рвались бомбы, кричали люди… Когда все закончилось, мы подумали, что случилось чудо. Но только выйдя из вагона, поняли, что так и есть: из всего эшелона наш вагон – единственный, который остался цел!
Дорога наша сперва лежала в Тамбовскую область, потом, когда немцы подошли к Москве, двинулись в Казахстан.

ДЕДУШКА АБРАМ

Разместили нас – тринадцать человек – в казахском ауле в одной комнате. Спали все на полу, а зима 1942 года была ох, какая холодная!
Как-то вечером дедушка стал перед сном вспоминать своих детей. У него было три дочери и два сына. Старший сын – Мота Сегал – был членом социал-демократической партии. Уехал в 1913 году в Америку и сделал карьеру, став фабрикантом. Младший – Исроел был в партии Бунд. В доме, по маминым рассказам, браться спорили, ругались, доказывая свои позиции и политические взгляды. В 1914 году Исроел ушел на войну. В 1918 году какой-то человек пришел к деду и рассказал, что в Австрии в военном госпитале лежит его сын, без ног. Просит забрать его на родину… Но граница к тому времени была уже закрыта…
Я очень любила дедушку – глубоко порядочного, мудрого и очень доброго человека. Любила его рассказы. В ту ночь я спала рядом с ним, на полу, как всегда. Ночью он умер. А я не могла понять, почему же дед с утра не встает, как обычно.
Не помню, как меня увели из дома… Когда вернулась, его уже не было. Умер дедушка Абрам от голода. Человеком он был религиозным. С собой взял в эвакуацию талес. В него дедушкино тело и завернули.
Хоронили деда Абрама Сагала его внуки: моя сестра Ирина, ей было шестнадцать, и двоюродный брат Гиля, которому исполнилось четырнадцать.

ЦИНГА

Хозяин не хотел прописывать у себя 13 человек. Потому-то и карточек продуктовых у нас не было. Мама и сестры не работали. У меня от недоедания началась цинга. Ирочка, моя старшая сестра, понесла меня на руках через реку Урал к врачу. Тот посмотрел меня и сказал, что нужно удалить несколько зубов. Я не плакала, просто тихо попросила его оставить мне зубы.
– Просто уже три дня я не ела, – пришлось мне объяснять ему.
Я и сегодня помню глаза этого уже немолодого человека и слезы, катившиеся по щекам его молоденькой помощницы.
Зубной врач выписал мне талон на продукты. Мои сестры – Циля и Ира – отправились искать продуктовую базу, где можно было «отоварить» талон.
Не зная дороги, они обратились за помощью к прохожему. Тот показал им направление и шел невдалеке от них.
Сестры шли, горячо обсуждая наше бедственное положение. Смерть дедушки, брюшной тиф, которым переболела мама. Они говорили обо мне, об отце, который был на фронте…
Когда пришли на базу, отправились искать управляющего. Им оказался тот самый прохожий, который стал их помощником и невольным свидетелем разговора. Мужчина велел им вернуться домой и принести наволочки, мешки – все, что может служить вместилищем для продуктов. Домой сестры принесли муку, крупу, сахар, масло… Этот щедрый подарок поддержал всю семью, спас нас от голодной смерти!
Чтобы купить хлеб, очередь сестры обычно занимали уже с ночи. Перед дверью лавки они были первыми. Но утром, когда магазин открывался, все жители казахского аула оказывались впереди. Хлеба нам, конечно, не доставалось. За буханку мама как-то отдала шубу из колонка!
Как-то в поисках еды мама пришла в город. У хлебного магазина ей встретилась знакомая женщина из Могилева. Сели здесь же, на ступеньках, мама рассказывала о нашем житье – бытье и горько плакала. Проходившие мимо люди давали ей кусочки хлеба. Когда мама принесла домой эти кусочки и рассказала нам о встрече, мы не могли их есть.

НЕЗВАННАЯ ГОСТЬЯ

Мне уже 10 лет. Мы в Кемерово, куда нас смог перевезти вернувшийся из окружения отец. Живем в бараке. Мама и сестры работают на военном заводе, а я предоставлена самой себе.
Однажды, болея, я лежала на топчане. Сквозь дрему мне кажется, что наша кошечка покусывает, играясь, мои пальцы. Открываю глаза – у моей руки огромная крыса! Она съела оставленный мне рядом с кроватью хлеб и пару мороженых картофелин. Я так кричала от страха, что соседка, испугавшись моего крика, выбила закрытую дверь в комнату! Крыса медленно соскочила с топчана и спокойно ушла в угол. Соседка принесла мне «в награду» кусочек хлеба и горячий чай.

МОЯ СЕСТРА ИРА

Моей старшей сестре Ирине было шестнадцать, когда она пошла работать в военный госпиталь. Убирала и мыла операционные, туалеты, кормила раненых. Когда Циля заболела холерой, то Ира пошла к начальнику госпиталя:
– Пожалуйста, спасите мою сестру!
– Что это за ребёнок? – с удивлением спросил окружавших его врачей начальник госпиталя.
Тогда ему сказали, что подросток, выглядящий так по-детски – это санитарка, которая самоотверженно работает в госпитале.
Этот начальник послал к нам домой врачей.

ОБМОРОЗИЛАСЬ!

В холодную зиму сорок пятого года я не знала, что отменили из-за морозов занятия – радио в бараке не было.
Утром надела своё пальтишко, тонкие ботиночки и побежала в школу. Добежала, дернула за дверную ручку… Закрыто!
Что же делать? Я устала, возвращаться домой долго. Села на крылечко… Очнулась я уже в школе. Сижу у печи. Полыхает огонь. Мои ноги в ведре с
горячей водой. Надо мной стоит директор школы Анна Михайловна и техничка, которая меня спасла. Обе плачут, глядя на меня.
Стали узнавать, что с отцом, как здоровье мамы.
В итоге школа выделила мне валенки, а завод – тулуп.

 

Хана Каплун
Родилась 15 сентября 1933 года. После войны получила высшее музыкальное образование в Ленинграде. Работала директором музыкальной школы, преподавателем Могилевского педагогического училища, педагогического института, Института повышения квалификации… С 1990 года живет в Израиле. Есть дочь, внуки.

Из книги «Взрослое детство войны. Сборник воспоминаний — 2». Издано Культурно-просветительским центром и общиной «КЕЙТАР» совместно с Городской компанией по культуре г. Ашдод, Израиль, 2013 г.