Шейнин Павел
Павел Шейнин. 1957 год, служба на флоте в г. Североморск
Я родился в самом конце 1937 года. Вряд ли я понимал все «прелести» этого времени. Мы жили в большой коммунальной квартире. Соседи всякие и разные, хорошие и не очень. Но так жило подавляющее большинство ленинградцев. У нас была довольно большая комната, где жили папа, мама, бабушка и я. О соседях ничего сказать не могу.
Запомнился только один мальчик, который был старше меня на три-четыре года. Звали его Витя, и он все время отнимал у меня трехколесный велосипед. Я не помню, как началась война, город еще не бомбили, отца сразу мобилизовали, хотя ему было уже тридцать девять лет.
Ну а дальше поезд, переполненные вагоны — эвакуация. Ехали мы втроем: мама, бабушка и я. Поезд шел медленно с бесконечными остановками. Нам повезло, а вот предыдущий состав бомбили, было много раненых.
На остановках все бегали за кипятком, и моя мама тоже. Нередко люди отставали от поезда, и это была нешуточная трагедия. Я не знаю, сколько суток мы ехали, но не меньше месяца. Конечный пункт — город Омск, туда переводили производство многих ленинградских заводов. Нас определили в маленькую комнату довольно зажиточного дома. Там мы прожили около четырех лет. Хозяева были вынуждены нас терпеть. Хорошо помню, как бабушка делала котлеты из картофельных очисток. Я даже помню фамилию наших хозяев — Кибль.
В эвакуации я узнал, что у меня плохая национальность.
«Добрые» хозяева хорошо мне объяснили, кто я и моя мама. Но не будем о плохом, война шла к своему завершению. Нужно было думать о том, как получить разрешение на выезд в Ленинград.
Завод имени Козицкого, где работала мама, стал готовить кадры к возвращению в родные пенаты. Мы получили необходимые документы и поехали домой, в Ленинград. Дорога была долгой, очень тяжелой, с многими неприятностями. Нам повезло, наш дом не пострадал от бомбежек и обстрелов. Комната, в которой мы жили до войны, уцелела, ее не заняли дворники или прыткие соседи. Кто не успел эвакуироваться — почти все умерли, в том числе и упомянутый мною мальчик Витя.
Никаких батарей, центрального отопления, разумеется, не было. Уцелела изразцовая печь, но нет дров. Это все мелочи, главное — выжили. Постепенно жизнь налаживалась. За погибшего на войне отца мне дали маленькую пенсию. Я пошел в школу, мама и бабушка вернулись на завод.
Жизнь продолжалась, и это хорошо.
Источник: «Так было… Дети войны о Холокосте». Воспоминания детей войны — блокадников Ленинграда и выживших в Холокосте. Санкт-Петербург, 2021.