Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Король София

Наша семья эвакуировалась в июне 1941 года из Бессарабии, которая только в июле 1940 года была присоединена к советской части Молдавии.
Мой папа работал служащим в райфинотделе, поэтому ему поручили вывезти архив на подводе, запряженной двумя лошадьми, и разрешили взять с собой семью: меня (4), братика (2) и маму.

Немецкие войска двигались очень быстро, поэтому папе пришлось сдать архив и подводу с лошадьми под расписку, а нас пересадили на открытые платформы, которые везли беженцев в тыл. Папу мобилизовали, и мама осталась одна с нами.
По пути поезд бомбили. Все выскакивали из вагонов и ложились на землю вдоль железнодорожного полотна. После каждой бомбежки выжившие ехали дальше. Крики, плач, паника сопровождали людей на всем пути следования. Мама во время бомбежек тащила нас с платформы и закрывала своим телом. Несколько мелких осколков попали ей в руки, ноги и один — мне в ногу, давший о себе знать через шесть лет в мирное время. Пересаживаясь с поезда на поезд, мы добрались до Казахстана.

Нас определили в совхоз Джамбульской области Казахстана. Всех беженцев поселили в заброшенный большой барак, часть которого была без крыши. Получали по 300 граммов хлеба в день. Мама приносила этот паек вечером, давала нам по кусочку и оставляла по кусочку под подушкой на утро. Но мой братик, всегда голодный, съедал утреннюю порцию уже вечером. Мама работала на тяже­ лой работе, ей платили мизерную зарплату и давалинебольшое количество муки в счет зарплаты. Уходя на работу, она оставляла нам стаканчик муки и наливала в казанчик литр воды, чтобы я, пятилетняя хозяйка, сварила «затируху». Казанчик висел над костром, который разжигала пожилая женщина, но я старалась долить еще воды, чтобы было побольше.

Местные жители ели во дворах своих домов, а мы стояли за забором и жадно смотрели. Иногда нас жалели и давали нам остатки пищи. Это был для нас праздник.

В 1944 году папа нас разыскал через Красный Крест и вызвал к себе в Кеме­ ровскую область, город Ленинск-Кузнецкий, куда его мобилизовали в трудармию на шахты. Мой папа был по специальности агрономом, поэтому его направили в подсобное хозяйство шахты, где выращивали зерновые и овощи для столовой, но на шахте он тоже работал по графику. Когда мы приехали к папе в подсобное хозяйство, нам дали комнату в бараке. Спали на нарах, каждая семья была отделена от другой фанерной перегородкой, а самое главное — разрешалось есть сваренную в подсоленной воде картошку, сколько хочешь. Нам это казалось райской жизнью после нескольких лет голодания.

Нас обворовали в бараке, а вещи невозможно было купить без талонов. Но самым большим несчастьем была смерть шестилетнего братика в 1945 году, за несколько месяцев до Победы. Я проплакала несколько дней, отказывалась есть и пить, несмотря на уговоры родителей.
В 1945 году я должна была пойти в первый класс, но мне нечего было надеть.

Благодаря американшой вещевой помощи, я смогла пойти в школу. Я не знала ни одной буквы, но с помощью моей первой учительницы я догнала тех, кто начал учебу в сентябре, стала отличницей и получала в конце каждой четверти талон на покупку одежды.

Вернулись мы в Молдавию уже в 1949 году, где я окончила школу, а потом институт.

В 1991 году приехали в Израиль. Удачи и мира нашей стране!

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.