Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Гадасик Эйга

Я родилась 27 февраля 1936 года в Москве. Меня родители накануне войны отправили на каникулы на свою родину, в местечко Лиозно Витебской области к дедушке и бабушке. Когда началась война, мы, бросив все хозяйство, пошли пешком в тыл. Но по дороге оказалось, что немцы опередили нас, пришлось вернуться назад.

Лиозно оккупировали 17 июня 1941 года. И организовали гетто открытого типа без колючей проволоки. Так как много домов сгорело, бабушка пустила к себе сосе­ дей, живших недалеко. Под одной крышей были несколько семей. В одной из комнат жила я с дедушкой и бабушкой, а в других — еще одна семья из четырех человек.

Среди них был сапожник. Он ходил по деревням, ремонтировал обувь. За это ему платили — кто картошкой, кто горохом.
23 февраля 1942 года в Лиозно бомбили железнодорожный узел. На следующий день эсэсовцы получили команду уничтожить всех евреев. Немцы дали команду полицаям, которые хорошо знали местное население. И началась облава. Людей
сгоняли к Адаменекому рву, который был расположен близ деревни Адаменки.

В это время в наш дом прибежала девочка, жившая в деревне, и предупредила нас. Все, кто мог, выскочили из дома.
Дедушка с бабушкой стали собираться, но не успели, полицаи вошли в дом. Я, когда ехала на лето к ним, не взяла ничего теплого. Бабушка сшила мне пальто и бурки. На голове у меня была шапочка и вафельное полотенце. Перчаток у меня не было. Пока полицаи обыскивали дом, бабушi<а мне на идиш крикнула: <<Лейф!>> ( Беги!>>). Я выскочила из дому и побежала. Пришла в деревню Адаминки и на­ шла женщину, у которой работал наш сосед сапожник и рассказала, что у нас об­ лава на евреев. И мы с ним убежали, нашли большой стог сена и спрятались в нем. Зима в тот год была очень лютая, снега было много, мы очень замерзли. Утром пошли в следующую деревню, так как сапожник хорошо знал местность. Там он чинил обувь в одном доме и узнал, что в деревне Колышки есть партизаны.
Сапожник ушел туда, а меня оставил в этом доме, пообещав за мной прийти. Я прождала его больше суток, но он так и не вернулся.

Соседи сказали хозяйке, что очень опасно укрывать еврейского ребенка, потому что немцы расстреляют всю ее семью.
Сын хозяйки провел меня до большака и показал дорогу к Колышкам. Дойдя до деревни, я увидела партизана, стоявшего у края дороги. Потом узнала, что про­шла по морозу больше 20 километров. Партизан показал мне дорогу к сельсовету.

Там было много людей. Это молодые евреи, бежавшие из окрестных деревень. Затем собрали всех вместе и отправили в деревню Понизовье, где располагалась база партизанского отряда. Там меня поручили поварихе. Партизаны сшили мне юбку из занавески и кофточку из матрасного материала.

Через несколько дней немцы стали наступать на Понизовье. Началась паника. Нас решили отправить в тыл. Собрали подводы, посадили на них детей, дали про­ визию и отправили лесом в сторону наших. Так мы доехали до деревни Ильина Калинекой области. Это была линия фронта. Здесь мне повезло. Знакомая, уви­девшая меня в Понизовье, рассказала обо мне дяде, маминому двоюродному бра­ту, служившему в НКВД. Дядя нашел меня и привел в свою землянку.

На следующий день ехала машина в Москву по делам НКВД, и дядя отправил меня домой. В Москве военные посадили меня на трамвай NQ2 — в Марьину рощу.

До сих пор с благодарностью вспоминаю фамилию водителя — Дедис Алексей и сотрудника НКВД — Ширяев. Они дали мне записку с адресом с условием, что, если я не найду родных, они определят меня в детдом. Я пошла в домоуправление, чтобы узнать адрес моей мамы, и тут встретилась с нашим родственником. Он взял меня к себе и написал маме.

Через несколько месяцев мама приехала за мной и увезла в Челябинск, где была в эвакуации. В 1944 году мы вернулись в Москву.

Сейчас живу в Израиле.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.