Родилась в 1932 году в Аккермане ( До 1940 в Бессарабии. Сейчас это Белгород-Днестровский)
Учитель математики в старших классах. Более 40 лет педагогического стажа.
C 1994 года приживает в городе Saint Louis. Missouri. USA со своей семьей.
2 взрослых сына с семьями. Два внука.
На фото 1957 г. Клара с мужем. Они прожили вместе 57 лет

ИСТОРИЯ МОЕГО ВЗРОСЛОГО ДЕТСТВА

Прочитав Д.Самойлова «Перебирая наши даты» решила тоже написать о моей жизни. Может быть, когда-то мои сыновья прочтут своим сыновьям, а их дети своим детям.

Начну со своей биографии. Моя мама и вся её семья жили в деревне Карналеевка в 30 км. от Аккермана (ныне Белгород-Днестровский, Одесской Области). В семье кроме неё было 3 сестры и 3 брата. Все они помогали бабушке по хозяйству, т.к. она рано овдовела. Мамина сестра тетя Голда (мы называли её тетя Оля) и младшая сестра научились ткать ковры. Орнамент был оригинальный. Старшая сестра (Туба) была швеёй.

Моя мама Хана, единственная ,кто хотел учиться. Не зная какую школу она закончила, но она умела писать по-русски, на идиш и по- румынски. Кстати до 1940-года Бессарабия была частью Румынии.

Сыновья бабушки учились в коммерческих училищах. У старшего брата был магазин (по нынешним меркам — супермаркет). Средний брат, Лёва, жил в Аккермане, у него был галантерейный магазин, а младший брат жил в Болграде (это небольшой городок километрах в 100 от Аккермана. Когда в 40-м году поменялась власть , все магазины были национализированы и они вместо хозяев стали простыми продавцами. В начале 30-х мама вышла замуж за папу, он жил в Аккермане.

У него тоже была большая семья и все работали у дедушки, его отца. Дед имел переплётно-печатную мастерскую. В Белгород-Днестровском музее сохранилась экспозиция с фотографией дедушки и его сыновей. Они нелегально перепечатывали «Искру», вся их семья была просоветская и когда в 40-м власть поменялась, то в доме появились портреты Ленина и Сталина.

Мама об этом совершенно не знала и 28-го июня 40-го мы вышли встречать «освободителей» с портретами вождей. Но когда национализировали дедушкину мастерскую и все остались без работы, семья осознала, что это не та власть, которую они ожидали 23 года. Таких обманутых было очень много. Жизнь продолжалась, надо было как-то кормить детей.

Мама была из верующей семьи и по мере возможностей убеждала папу приобщиться к вере. Мы ходили в синaгогу. Мама читала библию на идиш. Она не работала и посвящала всё своё время семье. Она была нам (мне и моей старшей сестре Лизе) как подруга, обшивала нас и наряды для всех наших кукол. Каждое лето, на каникулы, мы уезжали к бабушке в Карналеевку. Так было и летом 41-го.

Мы развлекались, а мама занималась кройкой и шитьём для семьи своего старшего брата. Но за день до 22-го маме вдруг срочно надо было уехать в Аккерман, не помню по какой причине. Она взяла меня с собой, а Лизу оставила у бабушки, так как через пару дней планировала вернуться. 22-го июня, начало войны, люди были растеряны, подавлены. Мама в ужасе, она не знает как привезти Лизу домой. Транспорт перестал обслуживать. Кроме подвод с лошадьми ничего другого не было, но это был частный транспорт и они не хотели ехать 30 км туда и назад.

И папа пошел пешком. В течении двух дней он принёс Лизу(последнюю часть пути нес её на плечах), а через неделю ушёл добровольцем на войну, хотя возраст (ему было 45)и проживание в Бессарабии позволяло спокойно эвакуироваться вместе с семьей. Больше мы его не видели, а в 46-ом году получили извещение, что он пропал без вести в октябре 44-го.

Через месяц после начала войны мама, мы с Лизой и тетя Оля(её муж тоже ушёл добровольцем) эвакуировались. Взяли с собой только самое необходимое, так как верили что скоро вернёмся, тётя же была более приспособлена к дорожным тяготам и поэтому взяла 3-4 тюка с постелью и несколькими коврами,на продажу. Переехав на пароме через лиман ,мы оказались в Овидиополе,это в 50-ти км от Одессы.

Переехали на вокзал и тут началась сильная бомбёжка. Мы ,как и все беженцы бросили вещи и побежали кто-куда, кто в лесополосу, кто в укрытие , во рву. Когда прозвучал отбой нам подали эшелон (открытая платформа). Нас должны были привезти в Одессу, чтобы укомплектовать состав. Когда мы вернулись, чтобы сесть в поезд, тёти не было, мы стали просить машиниста, чтобы он подождал немного, пока мы не найдём тётю. Через какое-то время тётя пришла, она заблудилась во время паники, когда все бежали от бомбёжки. Нашей радости не было предела. Когда начали грузить вещи в вагон оказалось,что мой и Лизин рюкзаки украли. В одном была вся наша обувь, в другом бельё.

Ещё до нашего отправления папины родители и его брат узнали, что мы сидим на станции в ожидании поезда, хотели, чтобы мы поехали с ними, они остановились в одной из одесских школ, переоборудованных под бомбоубежище, но мама не могла оставить тётю Олю и отказалась. А через день мы узнали, что бомба упала на школу и все они погибли.

Остался в живых единственный брат Яша, который жил в Измаиле, работал в банке и эвакуировался в Ферганскую долину. Он нашел нас во время войны. Мама с ним переписывалась. Мы все жители Аккермана оказались в одном эшелоне. Нас везли в Ростовскую область. Ехали мы 6 недель,на каждой станции состав останавливался на час, а иногда на день, детей было очень много и родители отправляли нас просить еду у солдат, которых везли на фронт. Они делились с нами и вот однажды, я хорошо помню этот день, со мной поделились хлебом, консервами, я бежала в свой поезд и споткнулась о рельсу, продукты разлетелись в разные стороны, а когда поднялась, то увидела, что мой состав медленно набирает ход. Было страшно видеть, как уходит поезд, но мне повезло. Ребята из моего вагона дернули стоп кран, и поезд остановился.

Они втащили меня в вагон, а я целый день не могла говорить.

В Ростовской области мы прожили 2 месяца, а затем снова эвакуация.

На этот раз мы ехали в товарных вагонах до Сталинграда, а затем по Волге до Камышина и на подводах 35 км до села Скрипали. Это где-то 200 км от Сталинграда. Помню, что по Волге мы плыли на пароходе. Это было в ноябре-декабре 41-го.Река замерзла и мы долго ждали транспорт, который расколол бы лёд. Многие люди не выдерживали лишений, умирали. Лиза отморозила ноги, было тяжело, холодно и голодно. Да забыла написать, что в Сталинграде нас в очередной раз обокрали, украли тюк с коврами. Когда нас привезли на речной вокзал, время было к вечеру, всех мам с детьми должны были поселить в эвако-распределитель. Тётя осталась стеречь оставленные вещи, а мы с мамой пошли по тропинке. Вдруг Лиза поскользнулась и стала падать в какой-то обрыв, мама пыталась её удержать, но тоже стала скользить вместе с ней, а заодно и потащила меня. Мы стали громко кричать и на наше счастье были услышаны моряками, которые чудом нас вытащили. Оказывается это был обрыв к Волге, мы могли бы погибнуть, нам опять повезло. Падая мама потеряла сумочку с документами и всеми фотографиями, а может кто-то утащил в темноте, думая, что там были деньги. Так у нас не осталось ни одной папиной фотографии.

Мы вернулись на речной вокзал и стали ждать, когда нас отправят в Камышин. Нас поселили в дома поволжских немцев (их всех депортировали из Камышина за одну ночь).Они были очень добросовестные люди и основательно готовились к зиме. На чердаках было много пшеницы, кукурузы, проса, бочки с кислой капустой и солёными арбузами. До конца 42-го года мы не голодали, все работали в колхозе, а хлеб отправляли на фронт, но начиная с 43-го по конец 44-го голод был ужасный. Тётя пошла на курсы прицепщиц, мама сторожем в табачную бригаду. Летом Лиза работала в огородной бригаде, а я дома готовила обед на всех. Когда немцы подошли к Сталинграду, нашу школу отдали под госпиталь, мы не учились, но каждый день ходили в госпиталь и помогали раненым, читали стихи, пели песни. Когда у нас закончились продукты, мама отпросилась у бригадира и пошла в соседнее село менять, продавать вещи, которые остались от эвакуации. За это удалось получить просо, кукурузу.

Однажды она задержалась в каком-то селе и мы с сестрой два дня не ели и пили. Мы ждали маму. Тётя жила в бригаде и не знала об этом. Мы не не пошли в школу,а учительница решила проведать нас, не прогуливаем ли мы Она стала стучать и звать нас, а мы от голода не могли встать с кровати и открыть ей дверь. Она подумала, что мы это сделали специально ,а после того, как мама вернулась , покормила нас , мы немного ожили и снова стали ходить в школу.Учительница не поверила нам и при всех нас отругала. Было очень обидно, нам действительно было холодно и голодно.

Мама больше не отлучалась, но с ней произошла совершенно потрясающая история. Однажды она чуть позже пошла на дежурство и как-то сразу стало темнеть. Она сбилась с пути и долго не могла найти свой шалаш. Начался сильный ливень и она решила переждать грозу под каким-то кустом. Так до рассвета она и просидела под этим кустом, а под утро увидела, что была совсем рядом со своим шалашом. Когда зашла во внутрь ,увидела, что подушка разорвана, перья в разные стороны, беспорядок ужасный. Оказалось, что там побывал голодный волк. Так Бог спас нашу маму , помог ей заблудиться. Судьба! В 44-ом ,когда был освобожден Кривой Рог, мамины приятели предложили поехать с ними.

Мы согласились, но в Кривом Роге нас не прописали и нам пришлось поселиться в Ново Криворожском районе в селе Войково. Школа была в 7 км от нашего села, в селе была одна улица длиной 2-3 км. Ребята вставали в 5 утра, шли по дороге и всем стучали в окна, чтобы выходили на дорогу. Мы жили последними на этом пути, выходили на улицу, беря с собой камышину, чтобы её зажечь если появятся волки. Волки боялись огня. Лиза не могла идти с нами, у неё были проблемы с отмороженными ногами. День Победы 9-го Мая мы встретили в этом селе.

Как сейчас помню очень низко летящий самолёт , разбрасывающий листовки: «Война окончена», «Победа», «Немцы капитулировали». Мы все кричали ура,обнимались и целовались. В Днепропетровской области мы прожили чуть больше года и стали задумываться о переезде домой в Бессарабию. После войны Аккерман переименовали в Белгород-Днестровский и ввели пропускной режим. Без пропуска мы не могли уехать, потому что город считался пограничной зоной. Тёте чудом удалось достать командировку, что её от завода направляют к нам в город за какими-то запчастями. Мы поехали все вместе. На границе посмеялись над этой командировкой, но её всё же пропустили, а нас задержали на сутки , пока тётя не уплатила штраф за нас. И снова начались наши мытарства. Наш дом разбомбили, но это было ещё полбеды. Нас не хотели прописывать в собственном городе, нас коренных жителей этого города. Пришлось уехать в Карналеевку , где в бабушкином доме уже жили посторонние люди. Из маминых родственников остались в живых только дядя Лёва. Все остальные погибли при эвакуации, кто от бомбёжки, кого расстреляли в Одесской синагоге.

Люди, которые жили в доме потеснились и дали нам одну комнату, спасибо им большое и за это. Я обо всех погибших сообщила в музей Яд ва Шем. Они все занесены в Книгу Памяти. Вернёмся в прошлое.

Бабушкин дом уцелел и мы остановились в нём, а дядин дом забрали под школу, там я и пошла в 5-ый класс.

В 46-ом тёте удалось нас прописать,естественно не бесплатно и мы вернулись в город. К этому времени я уже пошла в 6-ой класс. Мы сняли комнату,ютились втроем, в школу приходилось идти через весь город.

Мама не работала, ей дали инвалидность по болезни, стали получать пенсию и за папу, так как он считался погибшим. Была карточная система и нам в школе выдавали по 300г. хлеба. Очень хотелось есть. Нас , детей прикрепили к чиновникам, чтобы мы обедали у них. Я ходила обедать к завгорсобесом. Она очень хорошо ко мне относилась и, уже будучи взрослой, я низко кланялась ей при встрече.

В 47 маме сделали операцию. Она месяц лежала в больнице и нам без неё было очень тяжело. Тётя к этому времени вышла замуж, помогала нам материально, но не могла уделять столько времени как раньше.

После 7-го класса я поступила в педучилище, но прозанимавшись всего год, ушла со второго курса.

Пошла в вечернюю школу в 9-ый класс. В дневную не приняли , так как программа первого курса не соответствовала 8-ому классу дневной школы, а в вечерний я досдала некоторые предметы.

Надо было работать, чтобы учиться в вечерней школе и поэтому я 2 года проработала сначала лаборантом, а потом старшим лаборантом на мельзаводе. К этому времени мы получили квартиру, я оббивала пороги горисполкома, прокуратуры, писала во все инстанции. В свои 16 лет я добилась того, что мы получили квартиру и прекратились наши страдания и скитания по всем частным углам.

В 51-ом закончив 10-ый класс , поступила в учительский институт, хотя от мельзавода мне давали направление в Одесский Технологический. Но мечта быть учителем победила.

После учительского института , поступила на 3-ий курс Пединститута и в 61-ом закончила его , будучи уже замужем и с ребёнком. Старший сын родился в 56-ом, младший в 62-ом уже после окончания Пединститута.

В 1994 году эмигрировала со всей своей семьей в США в город Сэнт Луис.

В 2013 году меня постигли сразу две страшные потери Сперва ушла из жизни моя родная сестра Лиза а через несколько месяцев за день до моего 80-летия не стало моего спутника жизни Матвея