Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Паперная Светлана

Родилась 11 февраля 1941 года в семье инженера-металлурга, которого перебрасывали каждый раз на новую стройку. Но маме надоели переезды, и отец как раз перед войной попросился в Донецк в Министерство тяжелой промышленности. Здесь умер младший сын. Мама очень тяжело заболела. Спасло семью мое рождение в 1941 году.
Когда началась война, младший брат отца был призван в армию, прошел всю войну и в 1945 году вернулся домой. Его жена умерла, а сын живет в Ашкелоне.
Папа мой пошел в военкомат, но его документы еще не пришли из Москвы, поэтому его сразу забрали рядовым в маршевую часть. В единственном письме с фронта он писал, что во всем разобрались, должны его отправить на работу, где он принесет стране больше пользы. Больше писем не было, а пришла похоронка.
Немцы приближались к Донецку. Начался голод, люди громили магазины. Брат папы, который руководил эвакуацией, обещал нам помочь. Мама схватила меня, немного вещей, брат держался за юбку и побежала к папиным родственникам.
Вдруг подбежала соседка, сняла с меня одеяло и с криком: «Все равно вас, жидовские морды, убьют!», — убежала. Немцы уже входили в город. Но нам повезло. Навстречу ехала грузовая машина с тетей и бабушкой. Дядя Самуил нас увидел и этим спас. Мы все успели на последний товарный состав, на котором вывозилось оборудование химзавода, рабочие и их родные. Мы спали на полу вагона. Часто бомбили, все прятались под вагонами. Я не знаю, но у меня в памяти отпечатался этот нечеловеческий страх.
Наша семья остановилась в Семипалатинске. Маму как солдатку устроили на работу и поселили к местным людям. Спали на полу, мама кормила меня грудью. Однако со временем отношение к евреям изменилось, и казахи стали выгонять беженцев.
Голодали страшно. Однажды дети съели собаку, ели лебеду и другие травы, травились. Тетя и бабушка нашли нас и стали жить вместе с нами.
В 1943 году, когда освободили Донбасс, мы с мамой вернулись в Сталина. Добирались очень тяжело, бомбежки, сон на полу рядом с животными, голод. Мама заболела малярией, даже не знаю, как выжили.
Но труднее стало, когда мы приехали на место. Ни квартиры, ни работы. Маме как семье погибшего военнослужащего нашли квартиру. Тетя и бабушка пришли к нам. Их дом захватили те, кто жил при немцах, туда их даже не пустили. Кроме того, к нам из Крыма привезли очень старенькую мамину маму. В Крыму татары евреев не выдали, сказали, что это крымчаки. Хозяин, увидев, что это не одна семья, выгнал нас на улицу. Я помню, как мама искала жилье в рваных туфельках и в галошах. До войны мама работала статистиком и училась в институте на фармацевта. Она вынуждена была пойти рабочей в ресторан на станции Сталина. Там ей давали суп или борщ, иногда бросали туда котлету. Меня мама сдала в ясли, так и выжили.
В 1945 году умерла бабушка. Мама ходила после Победы к поездам, не верила, что папы больше нет, но увы… Меня 3-летнюю украли, искали все, нашли. Однажды у мамы на работе я увидела черный хлеб и съела довесок. Мама сказала, что
это хлеб милиционера. Побежала за карточкой, получив хлеб, отрезала больший кусок, только тогда успокоилась. Для меня это был урок на всю жизнь.
В 1949 году я пошла в первый класс. Однажды маме подсказали, что есть пустой домик, вернее, сарай, 8 квадратных метров. Так у нас появилось свое жилье. В школу пошла в скромном платьице. Было очень трудно, но мы выучились, работали. Квартиру получили после многих лет мытарств с большим трудом.
В Израиль приехала 29 декабря 1997 года. Живем в Ашдоде.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.