Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Кунин Леонид

Я, Кунин Леонид Александрович, родился в 1929 году в городе Ачинске Красноярекого края. До войны семья жила в Киеве.
Отлично помню первый день войны. Рано утром в шесть часов меня разбудил стук в окно моего друга Эдика, который звал меня гонять голубей. Мы взобрались на крышу и вдруг увидели густой черный дым в районе Святошино. Мы решили, что это очередные учения по гражданской обороне. Оказалось, что это были первые последствия бомбежки Киевского авиационного завода. Потом мы побежали на стадион, у нас были билеты на первый футбольный матч на новом стадионе. Но там военные надували и поднимали аэростаты, а мы решили, что это подготовка к празднованию. Открытие стадиона состоялось через четыре года, билеты были действительны.

Вернувшись домой, мы застали все мужское население вокруг единственного в доме радиоприемника. Все слушали выступление Молотова, откуда мы узнали о нападении немцев на нашу страну. Мужчины обсуждали вопрос, за сколько дней Красная Армия дойдет до Берлина. Все знали популярную песню <<Если завтра война•>… Один из говоривших, водитель известного поэта Леонида Первомайско­ го, бывавший в Берлине, авторитетно утверждал, что через неделю мы будем в Берлине. Никто из присутствующих не мог и подумать, что на это уйдет четыре долгих кровавых года.

Вспоминаю частые бомбежки Киева, наши поиски еще горячих осколков на крыше дома и шелковых парашютов от осветительных немецких бомб, одиночные наши истребители в небе после ухода немецких бомбардировщиков…
Вспоминаю эвакуацию нашей семьи — бабушка, тетя с сыном и я с мамой — в тыл страны. Поскольку Киевский железнодорожный узел был забит составами с солдатами и военной техникой, нас отправили вниз по Днепру нанебольшом реч­ ном пароходике, полностью набитом стариками, женщинами и детьми. Параход плыл медленно, при появлении немецких самолетов всех загоняли в трюмы — но пронесло… В Днепропетровске нас пересадили в товарный состав, который дви­ нулся на восток. Люди приносили к вагонам хлеб, бублики, булочки для нас, уже покинувших свое жилье. Никто не мог знать, что Днепропетровск будет захвачен немцами раньше, чем Киев.
По железной дороге мы двигались медленно, пропуская бесконечные воинские составы. Кормили нас только на крупных станциях. Высадили через много дней на станции Тоцкое Чкаловекой области и перегрузили на арбы, запряженные волами. И через два дня медленного движения мы оказались в Богом забытом селе­ нии Богдановка, где нас распределили в семьи к местным жителям…

Вспоминаю, как через несколько месяцев все родственники (12) собрались в двухкомнатной квартире в Челябинске. У каждой матери с сыном была одна металлическая кровать. Как-то к нам заглянул с проверкой пожарник и удивился, увидев в квартире настоящее общежитие.
Помню, как нас, 13-летних мальчишек, посылали на завод имени Колющенка сбивать по шаблонам ящики для артиллерийских и реактивных снарядов и какую мы испытывали гордость от участия в общем деле всего народа. Каждое лето мы работали на торфоразработках…
Помню, как после переезда в Уфу нас впятером поселили в гостинице «БашкириЯ» в 12-метровом номере, и мы каждую ночь устраивались на ночлег: кто на столе, кто на полу, кто под столом. Ниже этажом жила Долорес Ибаррури — генеральный секретарь компартии Испании. И я хорошо помню, как она была приветлива с нами — детьми, живущими в гостинице. Помню неделю траура по ее сыну Рубену — летчику, погибшему под Сталинградом.

Помню, как я работал грузчиком на военном вещевом складе и тяжесть пачки из пяти шинелей на своей спине. Усталось была страшная, но награда — рабочая хлебная карточка (800 гр. хлеба!).
Хорошо помню наше возвращение в Киев, задержку и еженощные бомбежки в Дарнице. В первую же ночь в Киеве наш дом буквально содрогалея от грохота работы зенитных скорострельных пушек и пулеметов. Утром мы увидели под нашими окна­ ми несколько зенитных орудий. Помню, как по Киеву поползли слухи о вторичной эвакуации в связи с попыткой немецкого контрнаступления со стороны Житомира. Обошлось. Помню, что каждое утро в течение четырех лет начиналось со сводки Совинформбюро, и я каждое утро черным карандашом отмечал на карте оставленные города, зато позже красным карандашом отмечал освобожденные города.

Но самое устойчивое воспоминание — бесконечное чувство голода.

И, наконец, вспоминаю, какая оглушительная стрельба началась в соседнем с нами доме, где размещался штаб партизанского отряда Ковпака. Это был их салют в честь дня Победы. А утром весь Киев без преувеличения вышел на никем не организованную демонстрацию в честь Великой Победы. Она проходила на площади у Оперного театра, так как Крещатик был разрушен.

Сейчас живу в Израиле. Профессор, лауреат Государственной премии СССР, лауреат премии Совета Министров СССР.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.