ДЕНЬ ПОБЕДЫ Я ВСТРЕТИЛ В ВОЕННОМ ГОСПИТАЛЕ

Восхищаюсь мудростью своих (по маме) деда и бабушки!

Мой дед (Арон Абрамович Нихамов) — потомственный кузнец, владел большим домом в городе Орша (Белоруссия), бабушка (Берта Ефимовна Хазанова) работала модисткой (шляпницей). Уже на 5 день войны (!) (26 июня 1941г.), вместе с не менее умными жителями Орши, спешно покинули родные места и до освобождения родного города пробыли в эвакуации в г. Фергана (Узбекистан). Кто остался в Орше, тот погиб!

Я, Регент Семён Моисеевич, с рождения в апреле 1939 года вместе с отцом, Регентом Моисеем Самуилович (1909 г.р.) и мамой Ириной Ароновной Нихамовой (1917 г.р.) проживал в Ленинграде на улице Чайковского, д. 24. На соседней улице Петра Лаврова, д.13, проживали мама отца Регент Роза Натановна, его сестра Мирра (1918 г.р.) и братья Вениамин (1912 г.р.) и Иосиф (1919  г.р.).

В семье отца была договорённость, что сначала высшее образование получает старший брат (мой отец) и сестра, а потом — младшие братья. Но вмешалась война, и планы рухнули…

Перед самым началом войны мой отец и тётя Мирра окончили институт и получили дипломы. Младшие же братья уже на второй день войны были призваны на фронт. Вениамин погиб при освобождении Белоруссии, а Иосиф всю войну провел водителем на передовой, доставляя снаряды в артиллерийскую батарею, и уцелел.

Отец по окончании института получил направление на работу в Красноярск и броню от армии, хотя хотел отправиться на войну.  Но этому категорически воспротивилась его мать, заявив, что двух её сыновей достаточно для фронта! Получилось так, что отец и мама не успели до блокады выехать из Ленинграда.

Отец погиб зимой 1942 года, захоронен на Пискаревском мемориальном кладбище. В ту же зиму погибли и бабушка, и тетя Мирра; места их захоронения не известны.

Совсем по-другому сложилась судьба жены моего дяди Иосифа (Полины Бенционовны Кержнер), всю блокаду проработавшей в школе на реке Карповка. Она рассказывала, что выжила только благодаря своей маме — главе большого семейства. Как только началась война, в первые же дни ее мама почти на все деньги семьи закупила много шоколада и потом еженедельно выдавала каждому члену семьи паёк, за которым они приходили к ней из разных районов города…

Мы с мамой выехали в эвакуацию 5 ноября 1942 года последним судном через Ладожское озеро. Сразу после нас водную навигацию закрыли из-за наступивших холодов, и потом движение возобновили по льду…

Мы с мамой поехали в Фергану, где были в то время родители мамы. В пути произошел случай, когда мама на какой-то станции, во время остановки поезда, оставив меня в вагоне, побежала за кипятком. Только набрала кипяток в кастрюлю, как увидела, что поезд с её трехлетним сыном (мной) тронулся. Мама, бросив кастрюлю с кипятком, ослабленная блокадной  жизнью, из последних сил побежала за поездом. Только, благодаря тому (как мама рассказывала), что машинист паровоза, увидев бегущую женщину не стал набирайть скорость, мама успела вскочить в последний вагон…

Добравшись до Ферганы, мы встретились с родителями мамы. Из-за перенаселенности спать приходилось на глиняном полу, но под крышей, в окружении нескольких семей из Орши.

После освобождения Орши сразу же выехали туда. Мама сделала попытку вернуть нашу комнату в Ленинграде, но у неё ничего не получилось… Наш дом в Орше был полностью разрушен, и мы вынуждены были снимать жилье

Постепенно жизнь нормализовалась, все взрослые стали работать, а я пошёл в детский сад в старшую группу. В этом саду и произошел случай, о котором потом много говорили в Орше и в котором я был одним из действующих лиц.

В конце апреля 1945 воспитательница старшей группы занялась подготовкой к праздничному концерту 1 Мая, а незадействованных мальчишек с глаз долой одних отправила во двор. Чтобы не скучать мы, конечно, разделившись на два отряда, затеяли битву в процессе которой, командир моего отряда сорвал чеку с откуда-то взявшийся у него гранаты и бросил её вперёд. Естественно в силу малолетства недалеко от нас, а мы из-за нашей необученности не упали как следует. В результате взрыва гранаты наш командир был убит на месте, а я с пятью непростыми осколочными ранениями, помчался, в шоковом состоянии, не чувствуя боли к воспитательнице. По дороге, увидев плачущего “бойца”, у которого была ранена нога и текла кровь, сказал ему, показав часть кишки из своего вскрытого осколком живота, что у меня “такое”, и то не плачу… А еще один “воин” был ранен в голову. Когда я вбежал в помещение, то увидел перепуганную воспитательницу, которая тут же пришла в боевое состояние. Она уложила меня на стол и перевязала мои раны широкими бинтами, и тут я потерял сознание.

Очнулся через какое-то время от тряски двухколёсной ручной тачки, на которой какой-то мужчина бегом доставлял меня в расположенный относительно неподалёку военный госпиталь. А уж там было кому мной заняться, и меня тут же прооперировали. Помню, для контроля хирург- женщина спросила меня сначала, как меня зовут и умею ли я считать, и едва я начал произносить цифры, как вырубился под действием наркоза. Так и получилось, что день Победы я встретил в военном госпитале вместе с раненными бойцами в одной палате…

Освобождённый город Орша, где во время войны проходили очень напряжённые боевые действия, был напичкан самыми разными боеприпасами. Хорошо помню, как мы проводили время “мужской” компанией. Любимое развлечение: прикапывать вертикально винтовочный патрон острием вниз, а сверху, на боёк устанавливать второй патрон головкой вниз и присыпать эту конструкцию землёй, чтобы держалась;  потом большим камнем ударять по верхнему патрону…и радоваться разрыву нижнего патрона.

Отчётливо помню, как однажды разожгли костёр и жгли немецкие толовые шашки, желтоватые брикеты в оболочке, которые горели почти без дыма. Хорошо, что при этом не было детонатора, а то от нас бы всех ничего не осталось.

Так как в Орше нам негде было жить, вынуждены были купить квартиру в Вильнюсе, в центре города на улице Большой, да ещё и в том доме, где висела мемориальная доска, свидетельствующая что в этом доме жил знаменитый скульптор Марк Матвеевич Антокольский, захороненный на Преображенском кладбище в Санкт Петербурге.

Дом, в котором мы стали жить, задним двором выходил прямо в район бывшего гетто, так что моё Вильнюсское детство прошло вблизи с развалинами и синагоги, и других знаковых еврейских сооружений, которые довольно долго не разбирали.

А вообще еврейская жизнь в послевоенном Вильнюсе была довольна развита. В порядке вещей было, когда на улице была слышна речь на идише, бывали концерты с еврейскими артистами. А благодаря тому, что мой дед, истинно верующий человек, в своё время окончивший ещё до революции хедер, имел место в сохранившейся синагоге, я не пропускал там ни одного праздника.

Помню, что мать моего одноклассника, Додика Роземблюма держала пекарню по выпечке мацы (мне было интересно наблюдать за этим процессом), и моя семья на Песах покупала и мацу, и мацэмел, и эйрмацэ из чего бабушка готовила множество национальных блюд, рецепты которых я встречаю сейчас в различных еврейских кулинарных книгах…

Самое приятное воспоминание из жизни в Вильнюсе остались от близкого друга детства — Семёна Евелевича Мирского, который стал известным журналистом радиостанции свободы. Он вместе со своей семьёй эмигрировал в 1958 г. (как польский еврей) сначала в Польшу, затем в Израиль. Учился в Лондоне, стал отцом пятерых детей. Последние годы проживал на юге Франции. Ушёл из жизни весной 2020 года. Я успел с ним пообщаться незадолго до его смерти по телефону, не дождавшись очной встречи…

В Ленинград — свой родной город, я попал только 1955 году, когда на зимние каникулы приехал в гости к дяде Иосифу, единственному выжившему из большой семьи отца. Тогда с большим удивлением я узнал о существовании коммунальных квартир…Окончательно вернулся в Ленинград в 1956 году после окончания средней школы в Вильнюсе. Моя эвакуация завершилась!

Война в основном для меня оставил такой след: овдовела мама в 24 года, умерли в блокаду отец, бабушка, тётя, погиб на фронте дядя, разрушен дом в Орше, утратили жильё в Ленинграде. Было горестное военное детство! Не успели завести семьи молодые дядя Вениамин и тётя Мирра!

Будь проклята война!