Берман Ида родилась 1 марта 1931 года.

Мать — Любовь Иосифовна Изарова-Берман 1904-1935 (пианистка), отец — Юлий Леонидович Берман 1902-1971 (инженер), муж — Матвей Рувилович Дрейер 1920-2001, сестра — Татьяна Юльевна Страйзанд 1949 года рождения (урожденная Берман) живет в Цфате, старший сын — Леонид Матвеевич Дрейер 1962 года рождения имеет два высших образования, изучал архитектуру и древние восточные языки, преподает иврит и иудаику, младший сын — Евгений Матвеевич Дрейер 1965 года рождения, закончил Ростовский университет биологический факультет, живет в Иерусалиме, внучки Яэль (23 года) и Лидия (4 года). Репатриировалась 27 ноября 1990 года.

Война для меня началась в ночь на 22 июня 1941 года в Киеве. Мы проснулись от звуков взрывов. Я не испугалась, так как просто не поняла, что это. Запомнилось это утро ещё и потому, что по радио рассказывали о дебюте талантливой 16-летней балерины Майи Плисецкой в роли Раймонды (балет Глазунова).

Следующее воспоминание: я с бабушкой (папина мама) уезжаем из Киева в город Горький (сейчас Нижний Новгород). Это было в конце июля. Бомбёжки продолжались и мы прятались под скамейками купе. Несколько раз поезд останавливался. Мы залезали под вагоны. Наши попутчики рассказали, что их родственники, которые плыли по Днепру на барже, погибли при налёте немецких самолетов. Баржа была потоплена.

Мы добрались до Москвы, потом до Горького. Там мы вскоре получили известие, что наши родные, сестра папы с мужем, сестра мамы с новорожденной дочкой, мужем и матерью, брат мамы, благополучно выбрались из Киева. Младшего брата мамы (очень талантливый был математик), который ушел в ополчение, состоявшее из безоруженой интеллигенции, погиб. Это был живой щит, погибли все.

Началось жизнь в Горьком. Папа работал на знаменитом заводе им. Молотова, который выпускал легковые машины, а также грузовики. Когда мы приехали, папа уже был на казарменном положении и бывал дома не каждый день.

Начались сложности с продуктами, карточки, очереди… Вскоре бабушки Цили не стало и я осталась практически одна. На заводе папе сделали маленькую печку, я возле неё грелась и там разогревала ту еду, которую папа приносил. Сама ходила в магазин, стояла в очередях и «отоваривала» наши карточки, покупала хлеб и продукты. Такой хлеб после войны уже не производили — овальные, серые большие 2-х килограммовые буханки. Я же его вкус и вид до сих пор помню, особенно «довески», которые я съедала тут же.

Папа приносил ещё картошку. Мама моей подруги (я ей эту картошку приносила) пекла из неё пирожки и мы (её дети и я) их ели. Шелуху от картошки мы собирали. Поскольку я не умела картошку чистить, «моя шелуха» была «толстая». Её можно было продать на базаре и там же на эти деньги купить какую-то еду.

Голод, холод и одинорчвество! Я всегда была голодной. Мне казалось, что я могу очень много съесть, хотя была маленькой и тщедушной. Валенки прохудились, мизинцы на ногах отморозила. На них образовались мозоли. До сих пор их чувствую! Постепенно росла, научилась многое делать, следить за собой.

Автозавод сильно бомбили несколько раз. Мы, дети, помогали взрослым: они рыли «щели» (маленькие убежеща), а мы относили в сторону камни и мусор.

Однажды бомба попала в соседний дом. В нашей квартире осыпались штукатурка и стёкла. После отбоя я стала складывать мусор в тазик и выбрасывать на улицу. Последний тазик уже не было сил поднять, он так и остался стоять, а я уснула рядом. Проснулась в темноте. Часы стояли. Я пошла узнать у соседки, который час. Она ответила: «10 часов». Я подумала, почему же так темно? И тут же догадалась, что это 10 часов вечера, значит я проспала более 12 часов.

Прошла первая военная зима. Весной заводу выделили участки земли, чтобы посадить картошку и другие овощи. Земля возле торфяников была белого цвета: там ничего не росло, даже сорняки. Папа никогда не занимался сельским хозяйством, поэтому обложился журналами и мы все сделали «по науке». Посадили «глазки», а не целую картофелину. В каждую лунку насыпали насыпали какой-то серый порошок (удобрение), положили навоз и налили из бутылки жидкость с какими-то бактериями. Все окружающие дружно издевались над нами, предрекая неудачу. Но постепенно смешки крекратились. Даже издалека, с железнодорожной насыпи, наша полоска на этой белой земле, выделялась сильными, ярко-зелёными побегами, а потом мощными растениями. Мы собрали рекордный урожай — 18 мешков с одной сотки и о нас написали в газетах.

Ко всему постепенно привыкаешь. Я росла, уже была достаточно самостоятельной: училась в школе, очень много читала, так как у папы была огромная библиотека. Часть её я привезла в Израиль.В начале лета в июне 1945 года вскоре после Победы я вернулась в Киев одна, так как папа был на казарменном положении и остался в Горьком. Там он прожил до конца жизни, умер в 1971 году. До Москвы я доехала обычным поездом. В Москве была пересадка с Курского на Киевский вокзал. Я там села на поезд, состоящий из товарных вагонов (теплушки). Это был поезд, который шёл вне расписания. Останавливался в «чистом поле», люди бежали «в кустики», начинал двигаться без предупреждения. Однажды я чуть не опоздала, меня втянули за руки уже на ходу. Так я ехала две недели. Запасов у меня было одна булка и девять рублей. Я совершенно не помню, каким образом я ехала и доехала, как спала, кто меня подкармливал. Помню семью с детьми на полу, в одном из углов и всё. Может быть, они?

Высадили нас в 18-ти километрах от Киева и дальше мы шли пешком. Поздно вечером я добралась до квартиры дяди (брат мамы), который отвёл меня в семью маминой сестры, где я и осталась жить с бабушкой. Я благодарна всем моим родным, я всех помню и люблю. Это мамина сестра Ида Иосифовна Изарова и её муж Исаак Маркович Глоубер, папина сестра София Леонидовна Берман и её муж Марк Ильич Нахманович, мамин брат Лев Иосифович Изаров и, конечо, моя бабушка Полина Иосифовна Изарова, мой папа Юлий Леонидович Берман. Все любили меня и помогли выжить.

Вскоре произошла очень драматическая встреча. К нам в дом пришла женщина, которая чудом спаслась из Бабьего Яра, бывшая актриса кукольного театра. Она не успела эвакуироваться и прошла весь скорбный путь. Она рядом с другими стояла на краю рва и, когда раздались выстрелы, упала вниз вместе со всеми. Поняла, что не ранена и глубокой ночью выбралась незаметно и спаслась. С ней рядом оказался подросток, но он наступил на хрустнувшую веточку и, стоявший на холме, охранник-немец выстрелил на звук. Мальчик погиб.

Второе чудесное спасение касалось моей двоюродной тёти, которая была замужем за известным в Киеве врачом Троодием Ричардовичем Крыжановским. Он был поляк и называл свою жену Цецилию — Сесили. Соседи думали, что она тоже полячка. Они не успели уехать. Их приёмная дочь была в партизанском отряде и он передавал в отряд лекарства и документы, смог спасти многих раненых. Оба остались живы. В доме Крыжановских на Подоле была большая художественная коллекция — книги, картины, скульптура, мебель. Во время войны многое было спрятано, а после смерти супругов, по их завещанию, она была передана государству. Когда уже через много лет после войны я привела к ним моего старшего сына и сказала: «Лёня, посмотри в это зеркало, в него смотрели Пушкин и Чайковский». Это было трюмо из поместия Волконских в Раменках.

Несколько слов о послевоенной жизни. В Горьком я училась с 4 по 7 класс. В Киеве начала учиться с 8-го класса. Закончила школу с золотой медалью. Увлечение физикой сменилось увлечением музыкой, поэтому поступила не в университет на физический факультет, а в консерваторию, где пришлось сдавать все специальные экзамены. От общих экзаменов золотая медаль освободила. Окончила консерваторию с отличием факультет историко-теоретический. Работала в различных музыкальных учреждениях преподавателем. Трудовой стаж 37 лет. В своё время (одновременно с консерваторией окончила трех годичные курсы английского языка, что помогло в моей научной работе. Занималась изучением творчества английского композитора 17-го века Генри Перселла. Есть несколько публикаций.

Источник: «Книга памяти. Воспоминания жителей Цфата, переживших ту войну». Израиль, Цфат, 2015.