Эпштейн Любовь, Зубок Наум и Исаак
Наша семья: старшая сестра Любовь Иосифовна (1932), Наум (1938) и Исаак (1940) с родителями — Иосифом Вольковичем и Бейлай Гершковной — жили в селе Кривое Озеро. Все, кто остался там во время войны, погибли. Рядом находился концлагерь, в котором были уничтожены все члены маминой семьи Очеретнер: дед и бабушка — Герш и Эстер, две тети- Рахель и Люба и многие другие.
В 1940 году наша семья купила дом и переехала в Тирасполь в Молдавию, откуда и бежали после начала войны.
Иосифа так же, как и его брата Маркуса и мужа их сестры Мани, мобилизовали в армию и отправили на фронт, откуда никто из них не вернулся.
Дед Велвл погрузил всех оставшихся на подводу, и началась эпопея бегства. В дороге нам кто-то сказал, что Иосиф погиб, поплакали и двинулись дальше. Добрались до Днепра, где множество беженцев ожидали переправы. Все время налетали немецкие самолеты, бомбили и обстреливали беженцев. Один из паромов, на который мы не смогли погрузиться, разбомбили посреди реки. Потом все-таки удалось переправиться и двинуться дальше.
В каком-то большом селе остановились на ночлег. Маня пошла на базар и столкнулась там с братом Иосифом, которого уже оплакали как погибшего. Оказывается, полевой госпиталь проходил через это село, и напарник послал Иосифа купить арбуз. Иосиф пошел к командиру, и тот разрешил взять жену с тремя маленькими детьми. Вместе они ехали в том обозе до Мелитополя, где часть остановилась на переформирование перед отправкой на фронт.
Иосиф написал письмо начальству, и нам разрешили сесть в санпоезд, который направлялся в Баку, но в Ростове всех гражданских сняли с поезда. В Ростове поезда с беженцами направлялись на восток. В один из них мы пытались сесть, но не получилось, а через несколько часов его разбомбили. Потом мы сели в обычный поезд, который довез нас до Ташкента почти без приключений.
В Ташкенте нас приютили Гройсманы — дядя Лева с тетей Маней и двумя сыновьями. Все они были простыми работягами, но человечности, чтобы приютить женщину с тремя детьми, хватило. Потом снимали комнату у узбеков, топили буржуйки, однажды едва не угорели. Спасла русская женщина, беженка, с тремя детьми, жившая рядом. После этого, а также ради экономии топлива, обе семьи стали спать на полу в одной комнате.
Мама устроилась почтальоном, таскала тяжеленные сумки. Она сумела вырастить и выкормить троих детей. Приходилось приносить людям похоронки, какую она сама получила на мужа. Иногда люди давали еду и фрукты для детей.
В конце войны кто-то помог маме написать в Верховный Совет просьбу о предоставлении вдове солдата жилья, на что получила ответ — не представляется возможным. О возвращении в Тирасполь не могло быть и речи — дом, где жили до войны, не сохранился.
И лишь в 1961 году ей с двумя взрослыми сыновьями дали однокомнатную квартиру на окраине города. Один из сыновей уже отслужил в армии, а другой в то время служил. Конечно, маме очень помогала Люба, которая выполняла роль няньки, кормилицы, воспитательницы, да еще и добытчицы. Например, она в свои 10-12 лет ходила по организациям, вроде СОБЕСа, и выколачивала какие-то продуктовые пайки, ордера на уголь, а потом сама нанимала арбу и грузчиков и привозила уголь домой. При этом она хорошо училась в школе, окончила финансовый техникум, затем Педагогический институт и 34 года проработала в одной школе. Братья Наум и Исаак с 15-16-летнего возраста работали на одном заводе в цехе металлоконструкций. Мама Бетя, здоровье которой было подорвано, ушла из жизни в 61 год.
В 1990 году семья Любы репатриировалась в Израиль и поселилась в Ашдоде. В 1996 году к ней присоединились Наум с семьей, а в 2003 году — семья Исаака.
Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.