Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Ботвинник (Лупьян) Циля

Botvinnik1

Родилась в 1907 году в Минске.
Во время войны была в гетто,потом воевала в партизанском отряде.
Живёт в Нью-Йорке. У неё большая семья: дети, внуки, правнуки

ТЕТЯ ЦИЛЯ

Запись Светланы Гебелевой

Тётя Циля для меня человек не посторонний. С детства помню, как листая книгу Гирша Смоляра « Мстители гетто» о подпольщиках Минского гетто, где много написано о моём отце, я останавливала взгляд на фото чудесной девушки в шинели и берете. С трудом, но смогла прочитать подпись: партизанка Циля Ботвинник.

Тогда, ещё маленькая девочка, я не понимала, что такое гетто, подполье, партизаны… Понимание начало приходить, когда мама , взяв меня за руку, повела в семьи подпольщиков и партизан, вернувшихся с войны и хорошо помнивших папу. Эти люди не только делились воспоминаниями. Они помогали нам материально. Помогала нам и тётя Циля.

После войны было много сирот. Она воспитывала двух чужих ребятишек, пока их родители не вернулись фронта.

Я знаю о Циле Ботвинник немало из нашего личного общения, из архивных материалов, из её воспоминаний, записанных старшим научным сотрудником Академии наук БССР Анной Павловной Купреевой и сотрудниками фонда режиссёра Стивена Спилберга. Вот они, эти воспоминания:

« …Мы уходили от войны, от немцев. Наш город горел. Далеко уйти не смогли: я в то время была беременна. Мы шли на Смиловичи, но впереди нас оказалась немецкая регулярная часть. Пришлось повернуть обратно. В Дроздах фашисты организовали лагерь для военнопленных. Я нашла своих подруг Розу Липскую, Славу Гебелеву и Рахиль Кублину. Решили помочь пленным. Мы собрали что можно было из продуктов, одежды и пошли в Дрозды, чтобы дать возможность командирам бежать, перебравшись в находящийся рядом лагерь для гражданских , куда немцы начали сгонять мужчин от 15 до 45 лет. Он охранялся слабо. Пользуясь своим уже большим животом, я смело подходила к охране, говорила о том, что ищу мужа, отвлекала как могла, а в это время Липская, Гебелева и Кублина передавали военнопленным продукты и одежду.

Когда не стало одежды мужской, в ход пошли женские платья. Они тоже годились для побега. Таким образом, мы спасли 15 военнопленных. Так было пока не вышел приказ о создании гетто.

Уже вскоре в Минском гетто возникли первые подпольные группы и оргцентр при участии Михаила Гебелева, работавшего до войны инструктором в одном из райкомов партии. Мишу я хорошо знала ещё до того, как он стал партийным работником. Вместе мы работали в артели « Красный печатник», где он был заместителем председателя по культработе и одновременно секретарём партийной организации. Я дружила с Мишей, а также со Славой, женой его младшего брата Хаима, с которой в своё время трудились в потребкооперации.
Дружба с ней осталась на всю жизнь.

В гетто Михаил жил в Столпецком переулке, 5. Здесь встретился актив и, мы в его числе. В этот дом нас привела Слава Гебелева. Она перешла жить сюда, потому что её муж погиб незадолго до того в облаве.. Гебелев знал всех, кто пришёл, и был откровенен. Рассказал о том, что в гетто действует подполье, что связной между нами будет Слава. Приходить в этот дом больше нельзя.

Мы получали от Гебелева конкретные задания. Несмотря на то, что в то время из-за беременности постоянно чувствовала недомогание, я не отказывалась ни от какого поручения. Вместе с другими женщинами переписывала листовки и сводки Совинформбюро, распространяла их среди населения. Мы собирали
тёплую одежду и медикаменты, в двух маленьких пошивочных мастерских шили тёплые рукавицы, ушанки, маскхалаты для тех, кто должен был уйти в партизаны.

Этой работой я занималась до 2 ноября, пока не не наступили роды. Рожала я в «малине» — яме, вырытой на задворках, хорошо замаскированной. После родов тяжело заболела.

7 ноября 41-го гитлеровцы отметили жестоким погромом. Они уничтожили 17 тысяч евреев, истребили самую людную часть гетто — от Немиги до Замковой. Загоняя людей в душегубки, в крытые грузовики, увозили их в Тучинку, где расстреливали из пулемётов у заранее подготовленных ям.

20 ноября был ещё один погром В 4 утра нас выгнали и стали строить в для отправки в Тучинку. Колонну охраняли не только немцы, но и их прислужники из Украинского батальона. Когда мы подошли к концу улицы Опанского, все поняли куда и зачем нас ведут. Отец крикнул мне: « Дочь,беги- спасай
ребёнка!». Он вытолкнул меня из колонны. Я побежала. Ещё кто-то бросился следом за мной. Я слышала, как пули свистели рядом.А потом ничего не помню. Как я очутилась в каком-то сарае на улице Опанского, не знаю. Я увидела доброе лицо белорусской женщины, склонившейся надо мной. Она принесла немного еды, напоила ребёнка. Она сказала, что много людей бежало из той колонны, фашисты свирепствуют.

Два мальчика помогли мне вечером дойти до гетто. Утром встретила знакомую девушку. Она тоже бежала из той колонны. Была ранена. Но видела, что как только я побежала, немцы тут же расстреляли моих родителей. Горю моему не было предела… Идти было некуда. Меня приютила семья Кублиных. Когда моей
девочке исполнилось шесть недель, из безопасности я отдала её в русскую семью.

Больше никогда я доченьку не видела.

Я опять включилась в подпольную работу. В ней было спасение. Меня определили чернорабочей на товарную станцию. Я следила за движением поездов, узнавала когда меняется охрана, откуда и куда идут эшелоны с военнопленными.

С марта 1942 года я была в боевой десятке Розы Липской. По заданию Михаила Гебелева меня и Катю Цирлину устроили на работу в немецкие оружейные мастерские, располагашиеся в бывших мастерских СНК БССР. Оттуда мы выносили в разобранном виде затворы с подающими механизмами, патронные ленты для пулемётов, даже сами пулемёты (по частям).Это было крайне опасно! Затворы и механизмы к ним мы переносили в банках из-под супа с двойным дном. Уходя на работу, мы одевали огромные резиновые сапоги, в которые можно было затолкать затворы для винтовок. Днём, идя на обед, мы передавали свои сокровища 12-летнему Грише Каплану по кличке Сорванец. Он забирал банку, заполненную запчастями, а мне отдавал пустую суповую банку, точно такую же, как моя. Так мы действовали до мая 1943-его, пока наш Сорванец не был арестован при попытке перелезть через проволоку гетто в русский район.

Маленький герой погиб под пытками, никого не выдав.

На работу мы ходили колоннами. При входе в гетто нас всегда встречали Слава Гебелева и Арон Фитерсон, которым мы передавали опасный груз, прежде чем немцы и полицаи начинали обыскивать нас. Этим оружием потом снабжались наши товарищи, уходившие в партизанские отряды.

Однако работать подпольщикам становилось всё сложнее. Предательства, облавы, неосторожность унесли жизни самых отважных наших товарищей. Наиболее страшным ударом для подполья была гибель Михаила Гебелева, который был не только секретарём подпольного райкома гетто, но и активным членом городского подпольного комитета. Ушли в партизаны Гирш Смоляр и другие подпольщики. Наша десятка, руководимая Розой Липской, продолжала действовать. Мы восхищались Розой. У неё был пятилетний сынок Феликс .Он всегда находился при маме. Понятливый мальчик стал маленьким подпольщиком.

Когда в апреле 1943-го геттовское подполье потеряло связь с партизанами, Роза Липская с помощью городских подпольщиков вышла на связь с бригадой имени Фрунзе, в которой партизанил Гирш Смоляр. Он начал регулярно присылать в гетто проводников, инструкции. Но фашисты действовали всё жёстче. Были дни, когда из мастерских не выпускали сутками. Роза Липская сообщила об этом Смоляру.

В июле 1943-го за нами пришла связная Циля Клебанова. Она передала нам приказ: забрать всё подготовленное оружие и медикаменты и уходить в лес в расположение партизанского отряда имени Кутузова бригады имени Фрунзе.

Наша группа состояла из 24 человек. Мы забрали с собой 55 винтовочных затворов с подающими механизмами, магазинные коробки, ленты с патронами для станкового пулемёта, 8 винтовок, 3 пистолета. Я пришла в отряд с чешской винтовкой…»

В книге «Минское антифашистское подполье» говорится о том, что подпольная организация Минского гетто состояла из 22 десяток и различных групп. Некоторые из них возглавляли женщины. Группой в мастерских СНК БССР руководила подпольщица Циля (Ципа) Ботвинник.

Botvinnik2

А теперь вернёмся к той девушке в шинели и берете, которая так поразила моё детское воображение — партизанке Циле Ботвинник. Работая в оружейных мастерских, она мечтала о том дне, когда уйдёт в партизаны и с оружием в руках будет мстить врагу за своих родителей и доченьку. Вот для чего она выносила части к собранной ею чешской винтовке. Она преодолела много опасностей, пока вынесла её из гетто, прошла с преградами 150 километров до стоянки отряда и даже принесла патроны.

В отряде нашлось много охотников на её винтовку. Ведь далеко не у всех партизан было оружие. Но Циля сумела отстоять свою винтовку, из которой уложила немало гитлеровцев. И не только из винтовки. Она стала одной из самых храбрых диверсанток в подрывной группе лейтенанта Арона Шмушкевича, взорвав пять немецких эшелонов. За отвагу и героизм командование партизанской бригады имени Фрунзе представило партизанку Цилю Ботвинник к награждению орденом Ленина.

Увы, не сбылось. Цилю Ботвинник наградили орденом Красной Звезды, партизанскими медалями. После войны к ним прибавились два ордена Отечественной войны 2 и 3 степени. Высоких боевых наград была удостоена и Слава Гебелева.

Источник: Сайт «Всеизраильская ассоциация ‘Уцелевшие в концлагерях и гетто’ «.

Полный текст статьи http://www.netzulim.org/R/OrgR/Articles/Stories/Gebeleva10.html