Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Лапидус Лора

ВСЕ, ЧТО ПОМНЮ

3 декабря 2005 года.

Из Южной Африки.

В начале войны мне было только 8 лет и я не всё помню.

Lapidus1

Дед Гирш вывел свое семейство 26 июня, когда Минск полыхал, а немцы были рядом. Они вошли в город 28 июня. Наш дом сгорел в самые первые дни, возможно 23 или 24-го. Кругом рвались бомбы, всё горело вокруг. Мы прятались в каких-то бомбоубежищах, но не уходили, так как племянник моей мамы, сын её брата Меира, на лето был отправлен в местечко Узляны. Мама сама отвезла его туда. С началом войны она всё пыталась поехать туда и забрать его, но у неё ничего не вышло, ей не удалось туда попасть. И, как мне кажется, папы тоже не было, он был где-то в командировке. Но потом он вернулся.

В Минске было полное безвластие. А числа 24 или 25, я точно не помню, дедушка привел нас на стадион «Динамо». Нас было много: дедушка с бабушкой, мои родители, мы с Геней, Гера и его родители, а также моя бабушка со стороны мамы, которую несли на носилках, так как она была парализована. На стадионе было ещё много людей, но вокруг города были немцы и никто, кроме дедушки, не знал, как выйти из города.

Я не знаю, по какой дороге мы шли пешком. По пути мы заходили к дедушкиным знакомым, они кормили нас вареной картошкой. Все они были евреями… Родители и дедушка уговаривали этих людей идти с нами, но они отказывались, говорили, что немцы цивилизованные люди и незачем их опасаться. Почему-то наши были уверены в обратном.

Шли мы несколько дней. Периодически немецкие самолеты бомбили и обстреливали нас из пулеметов. Вещи, которые были с нами, пришлось бросить, но носилки с бабушкой несли все по очереди.

Я не помню, сколько дней мы шли, но дошли до какой-то станции и смогли сесть на открытую платформу. Поезд довез нас до Гомеля. Когда нас обстреливали, мы прятались под платформой.

В Гомеле умерла бабушка, наша бабушка, так мы её называли, потому что она жила с нами. А папину бабушку мы называли «коломенская» бабушка, так как она жила на Коломенской улице. После Гомеля мы ехали в теплушке. Анюта, Давид и их сын Гера (мой двоюродный брат со стороны мамы) поехали в Уфу, а мы — в Сталинград. Дело в том, что папа работал во Вторчермете, и эта организация давала ему бронь. По работе он должен был ехать в Сталинград. Но пробыли мы там недолго.

Почему-то сталинградский период я помню ещё хуже. Сначала было неплохо. Потом немцы стали бомбить, и нужно было уезжать. Но папа ехать с нами не мог, он должен был остаться и работать. А мы уехали 7 ноября последним пароходом.

Было очень холодно, и Волга замерзала. Посадка на пароход была ужасной. Пароход был набит до отказа. Мы приплыли в Куйбышев и там сели в эшелон, который привез нас в Свердловск. В Свердловск приехал папа и там же умерла мама. Потом мы втроем: я, Геня и папа жили в Молотове, где папа работал в Вторчермете.

Вернулись мы в Белоруссию летом 1944 года, но не в Минск, который был ещё оккупирован немцами, а в Гомель. Бомбежки Гомеля были ужасными, и нас, детей, на ночь вывозили в деревню. Минск был освобожден 3 июля 1944 года, вскоре после этого мы вернулись туда.

Эти воспоминания не предназначались для печати. Это — личное письмо. Переслал его нам Самуил Стекель.