Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Сойбельман Мария

Я, Сойбельман Мария, родилась в 1935 году в городе Нежине Черниговской области. Моя мама, которой к тому времени было сорок лет, была самой младшей из 13 детей деда. Мой двоюродный брат Нема Шапиро был вторым секретарем горкома партии. Он возглавил подпольную организацию в тылу врага, но был выдан провокатором и казнен.
Мой отец был мобилизован в первые дни войны. Я помню призывной пункт, растерянные лица мужчин и женщин, никто толком ничего не знает, я жалась к матери и плакала.
Как жене солдата, маме дали подводу и лошадь, чтобы она могла с семьёй эвакуироваться. Мой дедушка приехал к нам из Киева. И вот мама, брат и я, дедушка и семья маминой сестры (3) отправились в путь. Взяли самое необходимое, главное — продукты, мне разрешили взять куклу, которую потом выменяли на два стакана муки.
Остановились в городе Энгельс, затем — село Бородулина. Мама очень болела. Брат в 15 лет пошел работать. Как-то я пошла к реке принести ведро воды, тяжелое ведро потянуло меня в воду. Если бы не брат Илюша, я бы не писала эти воспоминания.
Вскоре тетя, которая остановилась в Свердловске, забрала нас к себе. Брат пошел работать на Уралмаш — по 10 часов в сутки. Так как завод был военным, рабочим выдавали дополнительный паек. Брат приносил мне яичницу из сухого порошка, специально прятал ее для меня.
А на Новый год (1942) ему дали приглашение на елку в Свердловский Дворец пионеров. И вот мы, голодные, в старых одеждах, стоим перед этим чудом. Я во многих городах и странах побывала потом, но ничто меня так не потрясло, как эта новогодняя елка. Ведь дети должны верить в чудо, и это чудо стояло перед нами в ту морозную ночь 1942 года. В Свердловске я пошла в первый  класс, у меня появилась подружка Лора Конвисер, с которой я встретилась в Киеве спустя
17 лет. Мы часто собирали мерзлую картошку, которая осталась после уборки. Ее
отец как военный инженер имел бронь, жили они чуть лучше и частенько меня подкармливали.
Об отце мы не знали ничего до начала 1943 года, и вдруг он нас разыскал. Очень ждали и боялись почтальона, так как он часто приносил совсем не радостные вести, а мы ждали от отца треугольного письма. Ужасы, страдания, голод, холод — страшные спутники нашего детства остаются незаживающими ранами до сих пор. Папа ободрял нас в своих письмах, просил маму беречь детей.
А время шло. Помню, как все мы орали, когда Левитан произнес: «Советские войска освободили столицу Украины город Киев!» Но прошло еще немало месяцев, прежде чем мама решила вернуться домой.
В 1944 году мы вернулись в Нежин и поселились в однокомнатной квартире маминой сестры. Нас было 8 человек в крохотной комнатушке. Опять ожидание писем с фронта, опять борьба за кусок хлеба, не дай Бог, потерять талоны на питание. Но дети бегали, играли и свято верили в победу. Тетрадей не было, приходилось покупать рулон бумаги и разрезать, делая похожим на тетрадь.
Как мы с мамой мечтали увидеть папу! И вот наступил День Победы! Совершенно чужие люди целовались, обнимались, смеялись и плакали одновременно. Спустя три недели вернулся папа. Посреди комнаты стоял мужчина в длинной шинели, мама и брат плакали. Папа подошёл ко мне, поднял и сказал: «Ты такая уже большая, моя девочка!» Это был незабываемый вечер слез, радости, смеха, восторга.
Наверно, с этого дня началось, пусть и не такое уж легкое, но моё настоящее
детство.
В Израиль приехала в 1991 году.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.