Маевский Леонид: История спасения, которую мне рассказал мой папа, Ваксман Юрий Александрович.

В поселке Краснополье (старое название – Малостовка), что расположен в 120 километрах от Могилева, в бедной еврейской семье вальщика валенок Ваксмана Шахны Гиршевича и его жены Фейгельман Гени Гетелевны родился седьмой ребенок, которого назвали Йехуда. Этим ребенком был мой папа, Ваксман Юрий Александрович. Это произошло двадцать восьмого мая тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Летом 2012 года мы собрались большой компанией и поехали в Краснополье. Из Бреста приехал мой брат Виктор с папой, Витина дочь Алена. В Минске к ним присоединился я. Наши с Витей двоюродные братья Ваксман Бронислав и Веня Розинов, который чуть раньше прилетел из Сан-Франциско, приехали из Могилева.

Мы встретились в Краснополье, и сразу же поехали на кладбище, где похоронены наши бабушка и дедушка, и вся наша родня. Очень большое кладбище заросло кустами и травой, было неухоженным.

Папа вспомнил, что перед войной в Краснополье были еврейская школа, еврейский детский сад, еврейская библиотека. Это было типичное еврейское местечко. Запомнил я слова и жест Вени Розинова. Он поднял руку и показал пять пальцев. Потом он сказал. «Даже после войны в Краснополье на пять живущих, четверо исповедовали иудаизм, сейчас наоборот, евреев в городке почти не осталось».

Веня рассказал, что после закрытия советскими властями синагоги, обязанности раввина в Краснополье исполнял наш дед – Шахна Гиршевич Ваксман.

У него в доме тайком собирались евреи, чтобы читать тору и отмечать еврейские религиозные праздники. В субботу и на еврейские праздники большинство жителей Краснополья старались на работу не ходить. Соблюдали субботу.

Папа вспомнил историю, которая произошла с ним после войны, когда он приехал в Краснополье на каникулы из Брестского учительского института. Знакомые Шахны собрались в их доме, чтобы прочесть молитвы и отпраздновать пейсах.

Не хватало одного человека для необходимого количества, и Шахна позвал папу, тогда уже коммуниста. Папа очень боялся. Он говорил: «Если бы узнали, что я посещаю синагогу, то исключили бы из партии, и выгнали бы из института». Такое было время.

В мае 1941 года папе исполнилось тринадцать лет. В дружной семье Ваксманов гордились своими детьми. Все старались хорошо учиться, и все дети, помогая друг другу, получили высшее образование.

Старший сын Самуил, или, как его называли, Семен, закончил рабфак и работал мастером 82-го авиационного завода в Ростове-на-Дону. Уже тогда, при той антисемитской политике государства, еврейские имена переделывали на русский лад.

На лето, перед самой войной, Семен привез в Краснополье к родителям свою двухлетнюю дочь Люсю. В Ростове заканчивали строить дом для работников завода, в котором семья Семы должна была получить квартиру.

Про войну с Германией никто в июне 1941 года, по словам папы,

СССР не думал. Был союзный договор Сталина и Гитлера. Была совместная успешная война против буржуазной Польши, и совместный ее раздел.

Когда по радио объявили, что началась война, абсолютно все были уверены в быстрой победе Красной Армии и в том, что война будет проходить на вражеской земле. Тот, кто думал иначе, считался врагом Советской власти и подлежал репрессиям.

Когда на третий день войны немцы захватили половину Беларуси, и подходили к Минску, жителей Краснополья мобилизовали
отправили рыть противотанковые рвы возле Краснополья. Рыл их вместе со всеми и мой папа. Потом, уже после возвращения в Краснополье, папа узнал, что в этих рвах немцы в ноябре 1941 года расстреляли все оставшееся еврейское население поселка.

Тогда в местечке все больше стали говорить о зверствах немцев против евреев. Многие еврейские семьи стали собираться, чтобы организованно уходить на восток.

После Костюковичей колонна разделилась. Часть ушла на Рославль, чтобы дальше идти на Москву. Остальные выбрали дорогу на Стародуб и дальше на Брянск. Первая колонна попала в окружение. Семья Шахны пошла вторым маршрутом. Это спасло ее от гибели.

Кто-то из жителей Краснополья решил остаться. Они вспоминали немцев 1914 года и говорили, что немцы – это высококультурная нация.

Все оставшиеся семьи евреев Краснополья немцами и полицаями после захвата городка были согнаны в гетто, а потом уничтожены. Уничтожены были и дедушкины родственники, не захотевшие уходить.

Шахна с семьей спасались на почтовой повозке с лошадью. На повозке сидели младшие дети. Розе – семь лет, Грише – девять лет. На руках у бабушки Гени – двухлетняя Люся, дочка Семы. Папе поручили быть ответственным за маленькую племянницу Люсю. После войны папа и Люся стали большими друзьями, и постоянно переписывались.

Папа вспоминал, что на колонны беженцев постоянно делала налеты немецкая авиация. Бомбила и обстреливала людей из пулеметов. Люди разбегались и прятались в придорожных кустах. А еще пролетающие самолеты сбрасывали листовки. Они часто попадались на дороге. В них содержались призывы «убивать жидов и коммунистов».

Вместе с семьей Шахны спасался заготовитель из Краснополья по фамилии Триговец. Он вез свое добро на двух повозках. Потом была бомбежка. Сплошная паника в колонне беженцев. Все стали разбегаться. Триговец бросил одну повозку с вещами, отцепил от нее лошадь. И с двумя лошадьми на одной повозке бросился бежать подальше. Только потом понял, что по ошибке оставил ту повозку, где были спрятаны драгоценности. Начал уговаривать Шахну, «давай со мной вернемся за чемоданчиком. Поделюсь с тобой, так и мне и тебе до конца жизни хватит». Но Шахна ответил отказом, «жизнь дороже». Триговец хотел сам вернуться, но опять началась бомбежка и паника. И он решает не возвращаться. Потом всю дорогу сокрушался о своей оплошности.

Папа еще вспомнил, что вместе с ними в колонне беженцев были семьи двух братьев Ресиных. Оба они работали в Краснополье портными. На старшего, Гэфэла, в 37 году донесли, что он на примерке вслух возмущался, «коммунисты двадцать лет у власти, а хорошего материала на штаны не купишь». На него донес тот, кому он шил брюки. За недонос тогда тоже сажали. Гэфэла арестовали, но перед самой войной выпустили.

Так вот папе врезалось в память, как перед Курском они проходили возле ручья, и Гэфэл, сбрасывал руками с одежды вшей.

Мой папа всю дорогу до Курска шел пешком. А до Курска расстояние от Краснополья больше пятисот километров. Вели с собой корову Середку. Она родилась в среду, отсюда ее название. Эта корова вместе с беженцами пережила все «прелести» того похода. Но она спасла дедушкину семью от голода.

деревнях просили хлеб и картошку. Русские люди добрые, беженцев жалели и едой помогали. Но были и такие, что к евреям относились, как к своим врагам, жидо-коммунистам. Это потому, что беды и горе принесла в простые семьи советская власть, да еще и действовало влияние геббельсовской пропаганды.

Курске Середку и коня с телегой продали. Тяжелее всего было расставаться с коровой. Слезы были у всех, плакала и Середка.

Курске формировались эшелоны из крытых товарных вагонов для отправки на восток беженцев. Товарным поездом семья Шахны доехала до Ростова. В Ростов прибыли в ноябре. Все были завшивевшие, но живые.

Папа вспоминает, что когда они пошли в квартиру к Семе, чтобы отмыться, с моим дедом Шахной, произошел несчастный случай. Он споткнулся, упал на торчащую арматуру и повредил себе глаз. Деда Шахну положили на лечение в больницу в Ростове. А в это время немецкие войска захватывают город. Это произошло 21 ноября 1941 года. Первая оккупация Ростова немцами длилась всего восемь дней. И дядя Сема смог на второй день оккупации тайком пробраться в больницу и забрать отца Шахну. Так он спас ему жизнь.

Потом Ростов освобождает Красная армия. Военный завод находился под Ростовом в районе Ростов-гора. Оборудование авиационного завода срочно грузят на платформы и отправляют в Баку. Вместе со станками в пассажирских вагонах едут рабочие

специалисты с семьями. Вторая и более длительная оккупация немцами Ростова повторится через полгода, в июле 1942 года. За время второй оккупации, в Змиевской Балке, будут уничтожены десятки тысяч евреев города Ростова.

Бакинский период своей жизни папа вспоминает, как экзотическую сказку из «Тысячи и одной ночи». Кругом нефть. Город грязный. Питьевая вода стоила как лимонад. Сидел слеповатый азербайджанец и открывал кран. Кто сколько денег в баночку положит, азербайджанец видел плохо. В городе восточные сладости и вкусные лепешки. На базар товары привозят на верблюдах.

Город многонациональный. Живут в нем азербайджанцы, армяне, евреи, и много беженцев. Вавилонское столпотворение. Прожили они там при Семене и при его заводе больше года. Размещались в маленькой квартирке в двухэтажном бараке на улице Кецхавели.

После Сталинградской битвы авиационный завод из Баку передислоцируют ближе к фронту. На этот раз, в пригород Москвы,

район Тушино. Папа помнит, что это был авиазавод под номером 82.

Папа работает на заводе токарем. Точил он детали для самолетов. Такие же мальчишки, как и он, стояли у станков на патронных коробках. Где-то даже справка у папы об этой работе была. Он отдал ее потом в школьный музей. Папа вспоминал, что было очень трудно. Рабочая смена длилась десять часов. Но работа давала возможность получать продовольственный паек. На паек давали хлеб, крупу, муку, подсолнечное масло. Этот паек давал возможность семье выжить.

Потом папе удается устроиться в испытательную лабораторию при заводе. Лаборатория испытывала на прочность металл, из которого делали детали самолетов. Там папа был помощником лаборанта. Что говорили, то и делал, куда-то что-то уносил, приносил. Работал на станках. Иногда приходилось ночевать в лаборатории. Начальницей лаборатории была женщина. Папа всегда был очень ответственным, поэтому к папе Роза Ефимовна относилась очень хорошо. Но однажды из-за чьей-то неосторожности в лаборатории случился пожар. Розу Ефимовну объявили «врагом народа», и папа ее больше не видел. Лабораторию на время закрыли. Папа вернулся на работу в цех.

После освобождения Могилевщины семья Шахны в 1944 году возвращается в Краснополье. Папа вспоминал, что получить разрешение на возвращение домой, было очень трудно. Требовалось собрать много справок, и постоянно доказывать «особистам», что ты не шпион.

Дедушка Шахна, на тот момент – инвалид, и с одним глазом, валять валенки ему трудно. Юра – основной кормилец на всю семью. Он устраивается работать в артель вместе с отцом. И добивается того, что становится известным мастером по изготовлению валенок. Папа рассказывал, что он надумал делать «на валенках» не одну, как раньше, а все операции сам. Он сам готовит шерсть и, сам потом из этой шерсти валяет валенки. Это как на автозаводе «Вольво» – ручная сборка машины от начала и до конца. Папа говорил, что заказы на его валенки шли от самого районного и областного начальства. Первый секретарь обкома партии носил валенки, сделанные артелью Шахны, а его жена носила белые валенки, которые сделал мой папа.

Потом, проживая в Томашевке, в деревне под Брестом, папа постоянно делал валенки. В папиных шикарных валенках щеголяли все в нашей семье, а еще и вся мамина родня.

Так рассказывал мой папа о тех страшных годах. Эту историю хотелось бы донести до своих детей, чтобы они о ней знали. И чтобы никогда в мире не повторились ужасы войны и Холокоста.