Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Рух Реувен

Родился в 1928 года в Литве в г. Рокишкиш.
Во время войны был в Горьковской области и в Узбекистане.
После войны жил в Риге.
В 1977 году репатриировался в Израиль,
С 1984 года живет в Австралии

СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ПОГНАЛА ЕВРЕЕВ В РУКИ НАЦИСТОВ

  • Нет, это не рассказ о личной трагедии. Моя судьба и судьба моей семьи была вполне счастливой. Это рассказ о судьбе многих тысяч евреев, беженцев из Литвы и Латвии, которых в первые дни войны Советская власть погнала назад от советской границы в пасть нацистам, на верную гибель

22 июня в 4 часа утра гитлеровская Германия напала на СССР. В 7 часов устра, когда мы еще спали, прибежал наш родственник-радиолюбитель и сообщил о нападении Германии на СССР. В тот же день в 10 часов утра по Каунасскому радио было объявлено о создании временного литовского правительства, которое тут же объявило, что советская власть низложена и что за каждого убитого немецкого солдата будут расстреляны 100 евреев. Евреи были объявлены вне закона. Это было связано с тем, что новое правительство было профашистским и с политикой Германии по отношению к евреям было полностью согласно. Наш родственник, раввин Зелик Рух жил в Польше (он был глава городской ешивы), и какое-то время его семья оказалась на польской территории, захваченной нацистской армией. От него мы получили достаточно полную информацию, что из себя представляет нацистская Германия. Офицер немецкой армии, симпатизировавший евреям, рассказал, что ожидает евреев, если они останутся под немцами.Ruch3

Никаких сведений с фронтов не было. Немецкое радио молчало, и советское радио тоже молчало.

В это же утро 22 июня молодые люди, комсомольцы и коммунисты, пришли в райком. Большинство из них были евреи. Литовцы отказывались сотрудничать с советской властью. Там им выдали оружие и направили патрулировать наш городок Рокишкиш и его окерестности. Мой старший брат Саша Рух в первый же день войны пошёл в магазин и купил рюкзаки, поскольку мы намеревались уйти от наступавшей нацистской армии. К концу первого дня войны приехали на телегах наши родственники , жившие 16 км южнее нашего городка Камаяй, переночевали у нас и утром в понедельник поехали к латвийской границе. Они пересекли границу и выжили

Ruch2

В понедельник, на второй день войны новое профашистское правительство Литвы в Каунасе приказало евреям сдать все радиоприемники. Я сам отнёс свой радиоприемник «Блюпункт» в милицию, где стояла очередь — 15 знакомых евреев, сдал его и получил расписку. В городке Рокишкиш было 7500 жителей, и около 4.000 из них были евреями.

В этот же день после обеда рядом с нашим домом состоялось собрание нескольких десятков еврейских мужчин, которые обсуждали, что делать и на что решиться. Я присутствовал на этом собрании без права голоса (мне было 14 лет). Более молодые хотели уйти. Пожилые не могли решиться на это. Были и такие, что не решались бросить весь свой скарб и боялись жизни беженцев. Многие бывшие советские активисты-евреи были с ружьями. Наш родственник Лейзер Гафанович, сказал, что у него двое маленьких детей, и он никуда не пойдет. Пожилые люди утверждали, что немцы ничего плохого не сделали евреям в 1918 году, и нам не надо их опасаться.

Для нашей семьи, как и для большинства других еврейских семей Рокишкиша, вопрос, уходить или оставаться, был очень трудный и мучительный. Родители мамы, старики-инвалиды Мордехай (Мендл) и Рахель Гурвичи не могли с нами уйти. У нас не было лошади с телегой, и поэтому мы не могли их увезти с собой. Саша, мой старший брат, сказал, что если наша семья решит остаться, то он уйдёт один, как уже ушли несколько его друзей. Хуже всего было моей маме Ханне Рух (Гурвич): Она не хотела оставлять родителей и должна была решить: или остаться с бабушкой и дедушкой и отпустить мужа и детьми, или бросить родителей.

Мой старший брат Саша (17 лет) категорически заявил, когда мы вернулись домой, что, если наша семья решит остаться, то он уйдет один. Некоторые его друзья Якубович Лева и Резникович Авраам, Марик Этингоф, не дождавшись родителей, бежали сами на велосипедах. Забегая вперед, скажу, что благодаря этому они остались живы, а их семьи, оставшиеся в Рокишкиш, погибли от рук нацистов.

На второй и третий день после начала войны рядом с нашим домом останавливались беженцы, пешие и на телегах. Все они уходили на север-восток, к границе с Латвией, по направлению на Даугавпилс (Двинск).

Уже были слухи, что через латвийскую границу с Россией не пропускают беженцев, но вернувшихся оттуда назад в Рошкишкиш еще не было.Во вторник вечером 24 июня началась паника, потому что на машинах вывезли партийных работников, и разбежалась милиция. От границы с Россией вернулись бежавшие евреи и сообщили, что литовцы их обстреляли и кое-кто из беженцев был убит.

После того, как 15 мая 1940 года советская армия вошла в Литву, и 21 июля 1940 года Литву приняли в Советский Союз, мы, евреи были очень довольны и были уверены, что Сталин сумеет защитить нас от нацистов. Что касается литовцев, то в большинстве своём они не шли на сотрудничество с советской властью. Евреи же самым активным образом сотрудничали с советской властью. Когда советские власти проводили депортацию литовских и латвийских граждан, которых они считали враждебными элементами, то местные евреи-коммунисты в этой акции принимали активное участие, чем и вызвали к себе ненависть литовского и латвийского населения.

В ночь на 14 июня 1941 года, за 7 дней до нападения Германии на СССР, состоялась депортация более 15.000 граждан Литвы, признанных враждебными элементами, в Сибирь (большинство среди них были литовцами, но много было и евреев, около 10% ). Для предотвращения проникновения «нежелательных элементов» в СССР на границе с Прибалтикой были выставлены заградительные отряды пограничников. С началом войны уже после 22 июня это охранение не было снято.

Рано утром в среду, 25 июня приехали родственники и сообщили, что по шоссе, связывающим Каунас и Даугавпислс, по направлению к Даугавпилсу идет колонна немецких танков. Тогда из комнаты, где она была с дедушкой, вышла бабушка и сказала, чтобы мы оставили их дома одних и уходили.

Только тогда мама сказала, что уйдет с нами. Папа договорился с хорошо знакомым нам литовцем, что он будет присматривать за бабушкой и дедушкойRuch4

25 июня 1941 года, среда, 4-ый день войны

В 14.00 мы вышли из нашего дома в Рошкишкише- папа, мама, Саша и я. С нами еще двое: Михаил Кур (работник нашей фотографии) и его жена Хинда. Всего 6 человек на двух велосипедах (мой и Саши), с четырьмя рюкзаками, двумя баулами, котомкой с продуктами и бидоном с водой (моя постоянная обязанность). Вышли, оставив дома бабушку и дедушку. Мы решили идти пешком до Даугвавпилса. Поскольку в первую мировую войну немецкая армия не перешла через Двину, то мы были уверены, что в Даугавпилсе (Двинске) мы переждем войну.

Итак, мы вышли. На площади и в городке (Рокишкиш-Rokiskis) тишина – никого. Евреев еще не убивали. (Убивать в нашем городе стали убивать через два дня после нашего ухода. В пятницу, 27 июня на улицу Республика вошла колона немецких танков. И.Якобсон, окна которого выходят на эту улицу, открыл окно и выглянул. И тут же погиб. Кто-то выстрелил. В этот же день были похороны, и пока его хоронили, литовцы убили ещё двух евреев. В нашем городке от рук нацистов и их литовских приспешников погибло более 3800 евреев. А всего проживало их там около 4000).

Прошли мы по аллее до графского поместья, повернули налево в сторону ж-д. станции Обеляй (6 км восточнее Рокишкис). Наша станция уже не действовала. Все работники разбежались и станция только пропускала поезда.

Через несколько сот метров нас нагнала подвода, которая направлялась в нужном нам направлении. Договорились о цене, взвалили на подводу вещи, и мы все пошли быстрее, а я и Саша покатили на велосипедах вперед. Отъехали пару километров, решили подождать своих. Сели в канаву, осмотрелись. Чудесный вечер, солнце заходит, изумительные запахи полей, птички поют, лесные цветы – как это все нереально рядом с действительностью – война, смерть… Бежать, куда? Зачем? Такая красота кругом! (назавтра на этом месте убивали евреев, уходящих из Рокишкиш). Родители решили вернуться и встретить телегу. Развернулись, встретили, и уже не расставаясь, благополучно добрались до станции Обеляй.. Часам к 17.00 пришли на вокзал, и радость — на путях стоит состав с беженцами из городов Паневежис, Кукишкис. Папа куда-то побежал, с кем-то поговорил. На станции людей не очень много, состав уже погрузился до нас. Мы быстро закинули вещи и велосипеды в полувагон (для перевозки угля, леса). Забрались по скобам на стенках полувагона внутрь и минут через 20 поехали на восток в направлении Даугавпилса.

Позднее я осознал, как нам повезло – опоздай мы на каких-то 20 минут, и нас ожидала бы судьба остальных беженцев, которые были вынуждены вернуться назад в Рокишкис . Ведь этот поезд на восток был последний.

Короче – едем. Мама нас чем-то накормила, и вдруг папа навалился на меня и прижал к полу своим телом. Не пойму в чём дело, пытаюсь поднять голову из под него. Смотрю, щепки отскакивают от стенок вагона. Понял, по нам стреляли – это мы пересекли границу Литва – Латвия. В другом конце вагона нашего вагона ранили какую-то женщину, но не серьезно.

В нашем поезде было около 20 вагонов. Из них 4 вагона пассажирских и впереди 15 -16 открытых, с людьми, большинство из которых были еврейские беженцы. В каждом вагоне нас было примерно по 80 человек. Мы могли сидеть на корточках, на своих чемоданах и пакетах. Места лечь не было. Вытянуть ноги было некуда. Большинство — пожилые люди и дети Поезд идет, потемнело. Часам к 23.30 поезд втянулся на станцию Двинск (Даугавпилс), полное затемнение, только выпущенные в пространство прожектора рыщут по небу. Перегнали состав на другие пути, постояли, и к 1.00 ночи 26.06.1941 года поехали на восток в сторону советской границы. Ура! Мы спасены !!!

Через много лет, просматривая оперативные сводки немецкого командования, нашел доклад немецкого генерала Манштейна в ставку Гитлера:«Сегодня 26.06 в 8.00 4-ый танковый корпус захватил мосты через Двину и к 12.00 Двинск был в наших руках».

Нам опять посчастливилось. Мы опередили немцев на 7 часов, и мосты, по которым мы проехали, они не бомбили, оставляя целыми для себя.

26 июня 1941 года, четверг, 6.00 утра. 5-ый день войны

Наш состав прибывает на станцию Быгосово (8 километров от границы, на территории БССР). Какая неимоверная радость переполняла нас. Как? Так просто, и мы уже в России! Какое счастье !!!

Но… состав окружили пограничники, солдаты. С последних пассажирских вагонов стали высаживаться группы людей с чемоданами, детьми, в основном женщины. Это были жены военных командиров, семьи партийных работников, НКВД. Они прошли проходную.

А мы, ехавшие в 16 открытых полувагонах, более 1000 еврейских беженцев, наблюдали за этим счастливым ручейком свободных людей. Я попробовал пройти в туалет на станцию. На скобах каждого вагона стоял военный охранник с винтовкой! Сначала мы думали, что нас тоже выпустят. Но солдат сказал: «Не положено!» По нужде нас тоже не выпускали, надо было решать свои проблемы прямо в вагоне. Окрики: «Стой, назад». Потом принесли воду в ведре, потом перегнали нас на другие пути., подцепили еще 2-3 вагона с людьми, и состав тронулся,… но в обратную сторону – на Запад!!!, в сторону наступающей нацистской армии.

Назад, в Латвию. Усталые, голодные, полусонные, тревожные. Что будет? Куда едем? Почему назад – ответа нет. (У меня нет доказательств, но я считаю, что нас посадили в полуоткрытые вагоны и использовали гражданское население, чтобы немецкие самолеты  не бомбили этот последний поезд, который вывозил семьи партийных и военных советских работников в закрытых вагонах. В самые первые дни войны немецкие летчики не расстреливали еще транспорты с гражданским населением. А назад нас отправили, потому что в начале войны еще не отменили распоряжение от 14.06 не пропускать из Литвы и Латвии беженцев на территорию БССР).

Ехали с остановками всю ночь и к 5-ти часам утра поезд окончательно стал в середине перегона Краслава – Даугавпилс. Всего проехали ~ 50 км назад к немцам.

27 июня 1941, пятница , 5.00 утра. 6-ой день войны

Машинист сбежал (или его убили). Прошел слух, что поезд дальше не пойдет. Мы были в третьем вагоне от хвоста поезда. Совсем немного мы не доехали до Даугавпился, который был уже захвачен немецкой армией… Когда поезд остановился, показалась колонна немецких мотоциклистов, и один из них подъехал к поезду. По-видимому, это были передовые немецкие части.

В поезде началась паника. Все стали выскакивать из вагонов. Выкинули вещи, велосипеды. Женщины еле выбрались – высокая насыпь. Что делать? Подбегает один, как будто из НКВД – командует, нужен ему велосипед, чтобы поехать на станцию за помощью. Забрал мой велосипед и уехал. Что же делать? Переложили вещи на другой (Сашин) велосипед, рюкзаки на плечи. И вперед…по шпалам на восток. По железной дороге!

Перегон Краслава – Даугавпилс. Вытянулась длиннющая, на несколько километров колонна стариков, женщин с колясками, чемоданами, пакетами. Ведь все предполагали ехать поездом, поэтому были и старые и молодые. Наша семья все-таки была более мобильной. Я самый младший, 14 лет, мама самая старшая, 43 года, и мы пошли по шпалам.

Через какое-то время навстречу с востока 2 истребителя (невиданные мною раньше: с крестами по бокам). Вся масса людей кинулась в кюветы, и мы тоже. Мгновение, они улетели, но не стреляли. Люди поднялись, зашагали, но чемоданы и пакеты с вещами, а также сотни людей остались на путях. Многих мы обгоняли, только было больно смотреть на стариков, которые безучастно сидели на рельсах и не в силах были продолжать дорогу. Многие свернули с железной дороги и направились на Юг, в сторону города Креслава. Креслава был занята немцами 27 июня.

Те, кто не пошли за нами, остались в городке Креслава. Все они были расстреляны.Кем – литовцами? Или нацистами?

Мы продолжали путь. Саша держал велосипед за руль, папа его подталкивал. А я – водонос, нес бидон с водой. С того времени научился шагать по шпалам: через одну. К ночи пришли к полустанку Скойста. Час-другой прилегли у переезда в стоге сена, и утром опять зашагали на восток.

28 июня 1941,суббота, 7-ой день войны

Пасмурно, стал накрапывать дождик.В этот день, немцы захватили Минск, который находился в 150 км к юго-востоку от нас. Идём в направлении на восток. К 10-ти утра пришли на станцию Индра в Латвии. До советской границы – 7 км. Толпа беженцев увеличилась. Пошли в сторону местной синагоги, там уже было переполнено. И там мы завалились спать.

Через час (около12 часов дня) объявление: всем беженцам прийти на станцию. Опять надежда – может, поедем на Восток А народ все прибывает, толпа там уже не сотни людей, а тысячи. Вместе со всеми бежим.

Прибежали на станцию. Там — громадная толпа, мы окружены забором, расставлены солдаты с винтовками, опять арестованы. На каком-то возвышении стал офицер и держит речь: «Не паниковать! Наши доблестные войска задержали немцев у Двины , у Даугавпилса, отражают атаки, наступают и гонят немцев назад. Поэтому все беженцы из Латвии могут спокойно возвращаться домой, а литовских беженцев мы временно разместим по хуторам и деревням, и они спокойно переждут там несколько дней, пока их города (в Литве) будут освобождены от немецких захватчиков. Не сомневайтесь. Великий наш вождь Иосиф Сталин заверил: Победа будет за нами!!!»

Нас разделили — латышских евреев в одну сторону, литовских в другую. Через какое-то время подали состав, правда, на этот раз пассажирский, и стали нас туда сажать, только литовских беженцев. Через какое-то время поезд тронулся. И опять нас везут на Запад, в обратном направлении, по той дороге, по которой мы ночью прошли пешком на восток. На встречу наступающей нацистской армии! Обидно и только! За что? В чем мы провинились? Почему нас насильно гонят назад? Проехали недолго, остановка на 2-3 минуты, с нашего поезда выходят группы людей и направляются в близлежащие хутора.

Мы оценили ситуацию, продвинулись вперед, поближе к дверям (а там солдат), чтобы высадиться, как можно скорее, поближе к российской границе. Очередной раз остановка. Мы вышли – (один велосипед с нами) и пошли на 2 км налево от железной дороги в какой-то хутор. Пришли. Хозяева абсолютно не рады незванным гостям. Вещи и велосипед оставили в сарае, а нам выделили, пустую комнату, где мы мгновенно завалились спать.

29 июня1941 года, воскресение, 8-ый день войны

Хутор Неизвестный, 20 км Западнее советской границы. Проснулись рано, купили у хозяев картошку, сварили. Молоко, хлеб – пировали. Известий никаких. Ни радио, ни газет, где фронт, где немцы? – полная неизвестность, усталость. Удалось упросить хозяев вытопить баньку, помылись и полный отдых в неизвестности. Уснули. Ночью к хозяевам приходили какие-то люди, тревожно.

30 июня 1941 года, понедельник, 9-ый день войны

Встали рано, в 4 часа. Решили, что Саша и папа пойдут в разведку, узнать в ближайшей деревне, что происходит. Они ушли. Через полчаса прибегают. По ним стреляли из-за кустов (латыши!). Счастье, что не ранили. (Мой учитель Яков Харит в понедельник 23 июня бежал из Каунаса, и при переходе моста через речку в толпу беженцев стреляли литовцы. Он был ранен в лопатку, из-за чего стал инвалидом).

Быстро уложили вещи (один из наших баулов с вещами пропал) на велосипед. Взяли рюкзаки на плечи, и по тем же, что вчера, шпалам, снова в восточном направлении – вперед к свободе, к российской границе! К часу дня пришли в город Индра, во второй раз. На этот раз к станции не пошли, а обошли ее по параллельной улице. А на улицах грабеж. Люди с мешками, мебелью. Признаков власти на улицах – никаких. Ни солдат, ни пограничников, ни НКВД. И из беженцев никого. Только наша группа и грабители. Ощущение не из приятных. До границы 7 км пешком – пришли, но к пропускному пункту не пошли. Дорога привела в тупик, дальше плакаты: «стой – граница», «заминировано – мины». Что делать? Невесело! Прилегли на обочине, рюкзаки не сняли. Ноги кверху, им уж как нужен отдых. Все-таки прошли в этот день 25 км. Лежим в полудреме. Вдруг сзади послышался топот, лязг, крики – шум большой толпы. Первое опасение – немцы! Перебежали от дороги в кусты, затаились, ждем. Неужели конец? Неужели так и не удалось вырваться???

Сердце сжимается в жалости к самому себе. Мама в панике! Все остальные тоже, только не показывают вида. И вдруг отлегло. Это оказалась какая-то отступающая советская часть, выходящая из окружения. Измученные, голодные, оборванные солдаты! Пытаемся к ним приблизиться – никакой реакции!

Спрашиваем, а можно и нам с вами? Идите! Они прошли через границу, никем не охраняемую по какой- то тропинке, незаметной. Ну и мы за ними. Слава Богу! Такой радости давно не испытывал. Наконец после третьей попытки и мучений цель достигнута. Примерно такое чувство испытывают альпинисты достигая вершину Эвереста или исследователи, достигающие Южный полюс. Это победа. По-моему мы еще никогда не развивали такую скорость в ходьбе. За границей, на советской стороне наши дороги с солдатами разошлись. Все папиросы, что у нас были, им раздали, и две авторучки тоже. Я вечно буду, благодарен тем неизвестным русским парням, молодым, несчастным, брошенным в пекло войны солдатам, которые так бескорыстно спасли нам жизнь.

Рассуждай, не рассуждай, а шагать надо, и мы пошли. Прошли еще 8 км, и пришли в город Быгосово, на станции которого мы уже были 26 июня. Часиков в 10 притащились к какому-то клубу или школе, и завалились спать. Я удивляюсь, как это моя мама, слабая, довольно грузная, не привыкшая к таким трудностям странствования, перенесла все это. Она была настоящая «аидише маме». Все это она преодолела не ради своего спасения, а только ради своих детей и мужа. Я постоянно восхищался ее выдержкой.

1 июля 1941 года, вторник, 10-ый день войны

Перекусили, выступаем вперед, но куда? Немецкие танковые дивизии в центре подходят к Смоленску, в этот день немцы захватили Ригу. Собираются беженцы группами. Кто советует на Полоцк, кто на север к Себежу, а какая-то путеводная звезда направляет нас по единственно правильному направлению на Северо-восток к Великим Лукам.

Надо отметить, что на территории мы стали полноценными людьми, нас никто, как в Латвии, не мог убить только просто, потому что мы евреи. Здесь мы были, как и все — беженцы.

А дальше нам предстоял пешеходный 2-х недельный переход протяженностью 250 км до станции Пустоши на линии железной дороги Рига – Москва. Воспоминания об этом переходе отрывочные. Отдельные сценки, что сохранились в памяти, и этот переход по территории Белоруссии и Калининской области, хотя и был очень трудный, но не смертельно-опасный в ожидании выстрела от каждого встречного латыша или литовца.

Папа все время придерживался проселочных сельских дорог, и правильно, по ним было более безопасно. Однажды, проходя городок Лисна, попали в заграждение. Солдаты НКВД задерживали всех и проверяли документы, потому что было много засланных немцами диверсантов. И в этом лесочке накопилась значительная толпа беженцев.

Совершенно случайно, папа и Саша увидели Якова Харита, нашего дальнего родственника, учителя в Комаяй. Он оказался без документов и еще раненный в лопатку литовским партизаном, когда он бежал из Каунаса. Мы его взяли в свою компанию и сумели провести через проверку (евреев меньше проверяли).

Пойманных без документов литовских и латышских комсомольцев отводили за пригорок, и тут же расстреливали — война. А Яков уже от нас не отлучался, с нами был в первой эвакуации в Горьковской области и во второй – в Узбекистане. Он как инвалид был освобожден от воинской повинности. В колхозе тоже был учителем в школе. После окончания войны мы уехали в Ригу, а он в Вильнюс.

Сегодня, когда прошло уже 70 лет после тех трагических событий, меня не перестает мучить одна мысль. Как же это случилось, что, мы, евреи, 500 лет жили в этом городке в согласии и в добрососедских отношениях с нашими соседями-литовцами. А потом оказалось, что многие наши соседи — литовцы участвовали в массовых убийствах евреев и в захвате их домов и другой собственности.

Ruch1