Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Овчиникова (Шпилюк) Муся

Овчиникова Муся Менделевна (Шпилюк), родилась 11 июля 1939 года в городе Малине Житомирской области. В семье было трое детей: Дора (9), Клара (7) и я. Кроме этого с нами жила бабушка и мамина сестра, которая только что окончила школу.
Когда объявили о начале войны, мой отец получил повестку на фронт. Но перед этим он посадил нас на грузовик, который выделили работникам мебельной фабрики, где работали родители. Моя мама взяла с собой самое необходимое (по­ душки, теплые вещи). Она надеялась, что недели через две мы вернемся. Бабушка с сестрой Розой и папой, которому дали несколько дней, чтобы повидаться с семьей, догнали нас в Старом Оскале, куда мы прибыли на грузовике.
В пути нас часто бомбили, была паника, все разбегались, а грузовик маскировали ветками. В Старом Осколе мы распрощались с папой. Помню, он посадил меня в машину, а сам остался. Я спросила: «Папа, а ты?». Он отвернулся и заплакал. Больше мы его не видели.
Дальше мы ехали, как придется: на открытых платформах, на которых везли уголь, дрова, металл и прочее, в закрытых вагонах. Было грязно и душно. Люди болели малярией, многие страдали от поноса А так как туалета не было, испражнялись, кто куда. Вонь стояла невыносимая. Завелись вши. На редких остановках грели воду, чтобы хоть немного смыть с себя грязь. Однажды пришлось ехать на платформе с пшеницей. Тетя до сих пор удивляется, как мы оттуда не «высыпались». Когда доехали до Ташкента, бабушкина сестра Роза осталась там, а мы поехали дальше.
Нас с семьей поселили в селе Куйбышевского района Ферганской области. В сарайчике потолок был обклеен бумагой, пол — земляной. Сырость страшная. По стенам сбегала вода. Когда шли дожди, приходилось копать канавку, чтобы вода ушла. Иногда приходилось спать под открытым небом. Жили впроголодь, не было средств к существованию, если доставали муку, то варили «затируху».
Праздником было, когда соседка давала нам картофельные очистки, мы их отваривали и ели. А лакомством были абрикосовые косточки (зернышки), которые дети подбирали на улице и ели. Иногда собирали хлопок на полях, от него сильно гноились глаза. Помню, как больно было мне от глазных капель.
Мама, бабушка и тетя вязали по ночам из ниток платки на продажу. Однажды аферистка обманула их и украла кусочек мыла и вязаный на продажу платок.
Припоминаю, что я заболела малярией. Кто-то принес мне мешочек с грецкими орехами, я прыгала на кроватке от радости. Это был праздник!
В 1944 году мы вернулись обратно. Ни дома, ни вещей не осталось, пришлось начинать все заново. Добрые люди поселили нас в кладовке, затем мы переехали в развалины дома, который своими руками построил мой прадед, у которого было 12 детей. Дом был в ужасном состоянии, зимой на стене была изморозь. Я спала рядом с этой стеной и часто болела.
Горе не обошло стороной нашу семью. У бабушки было шестеро детей: три сына и три дочки. Ни один из сыновей не вернулся с войны. Помню, когда получили похоронку на любимого сына — Рахлевского Григория Давидовича. От отца мы часто получали патриотические письма, последнее было из Сталинграда. И все. Затем получили весть, что он пропал без вести в этой мясорубке. Думаю, что бабушка до конца своих дней не оправилась от горя. А мы все письма передали в Яд-Вашем.
Уже взрослой я посетила музей на Мамаевом Кургане в Волгограде, но фамилии отца там не нашла. Было ему тогда 33 года и имя его — Шпилюк Мендл Мордухович. Пусть останется о нем светлая память! Пусть следующие поколения живут мирной, светлой, счастливой жизнью, а мы будем смотреть и радоваться.
Приехала в Израиль 21апреля 1990 года.
(В тексте использованы воспоминания сестёр Доры, Клары и тёти Клары)

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.