Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Клейнер Тамара

ПРИ ПРОЛИВНОМ ДОЖДЕ ЖДАТЬ СОЛНЕЧНОЙ ПОГОДЫ!

К началу войны мне было шестнадцать. Окончила девятый класс.
Семья наша жила в Житомире. Я, младший брат Исаак, папа, работавший директором школы и учителем математики, и мама – библиотекарь.
В ночь на 22 июня мы услышали сильные взрывы. Вышли на улицу и оказались в толпе. Люди были возбуждены, встревожены, звучало слово «война». Официальное сообщение прозвучало только в полдень. В пригородах Житомира немецкой авиацией была полностью уничтожена летная часть. Мы видели, как везли убитых и раненых.
6 июля в разгар отступления советских войск из Новоград-Волынского (что в семидесяти километрах от Житомира) все мы вышли из дому, захватив с собой лишь документы. Дорога на вокзал была запружена людьми. Большинство – без вещей, с маленькими детьми на руках.
Внезапно над нами на бреющем полете прошел немецкий самолет. Он снижался все ниже, и из пулемета расстреливал людей, идущих по дороге. Падали убитые и раненые. На вокзале упросили взять нас на железнодорожные платформы, – вагонов-теплушек уже не было. Наконец, медленно, по запасным путям, состав тронулся. Наступила ночь. Обессиленные люди дремали. По обе стороны дороги был молодой лесок. Вдруг над ним взвились в небо разноцветные ракеты. Кто-то показывал на движение нашего состава как на цель для авиаудара. И вскоре уже над нами был слышен характерный гул немецких самолетов. Машинист, пытаясь маневрировать, дал задний ход… Ему это удалось. Восемь бомбовых ударов легло как раз там, где состав находился еще несколько минут назад. Толпа, решив, что машинист – предатель, выскочила из вагонов и двинулась к локомотиву.
Машинист по рупору, не выходя из кабины, обратился к людям:
– Я сдавал назад, чтобы спасти вас, а не подставить под бомбы. Посмотрите, самолеты бомбили с учетом нашего продвижения вперед! Там, где должен был быть сейчас состав, – воронки и разбитая железнодорожная колея!
В итоге он и еще несколько мужчин рабочих специальностей в три часа ночи, найдя необходимые инструменты, ушли чинить железнодорожные пути. Потом, с большой осторожностью пройдя восстановленный участок, состав двинулся на Фастов. Под утро мы въехали на станцию Белая Церковь. Городок горел, трудно было дышать от дыма. Люди с детьми на руках бежали за нашим составом, умоляя взять их. Картина эта была ужасной. Дважды машинист тормозил, чтобы подобрать семьи с маленькими детьми. Все страдали от жары и жажды. А ведь первая десятиминутная остановка была лишь на третий день в Днепропетровске! Люди бежали к составу с ведрами молока, воды. Нас буквально «отпаивали». Состав продолжил движения и на пятый день прибыл в Сталинград. Машинист объявил, что поезд дальше не идет.
Мы остались сидеть на вокзале, а папа отправился в город, в отдел образования, – просить работу. Вернулся он с направлением в город Калач-на-Дону, инспектором школ.
Но уже через несколько месяцев нам пришлось бежать и оттуда – немцы продвигались вперед. И вновь вся семья на вокзале. Холодно, а мы в рваных телогрейках и в летней обуви. На станцию прибывают эшелоны с военной техникой. Вывозят зерно и скот… Выбраться невозможно – мы оказались в мышеловке. Никому до нас не было дела – шла подготовка к битве за Сталин- град.
Три дня и три ночи на вокзальных скамейках вымотали всех. В три часа ночи мы с братом вышли на перрон в надежде найти выход из этого положения. Стояли платформы, груженные зерном, но никто не решался нас взять. В конце концов, мы нашли молодого парня, который уступил нашим уговорам. Побежали за родителями и погрузились на платформу. С нашим спасителем договорились, что мы зароемся в зерно, он накроет нас сверху брезентом, и так доедем до первой же узловой станции, чтобы тихонько покинуть платформу. Парню по законам военного времени могли грозить серьезнейшие неприятности, попадись мы кому-то на глаза!
Поезд не останавливался, тянулся медленно. Мы жевали сырое зерно, страдали от жажды и холода. Прощались с жизнью.
К концу второго дня поезд остановился. Мы с огромным трудом встали на одеревеневшие ноги. Выбрались на перрон.
Город Пенза. Шел дождь со снегом, а наша семья стояла на пустынном перроне в совершенно незнакомом городе… Вскоре к нам подошла молодая русская женщина и позвала в дом обогреться. Потом с нами же вернулась на вокзал и упросила взять нас в теплушку, уходящую в тыл.
В теплушке было полно людей, еще больше – вшей. На остановках выносили больных сыпнотифозных пассажиров. Кого – живыми, а кого уже и умершими от болезни. На незнакомых полустанках хоронили тела. Помню и матерей, хоронивших у дороги своих младенцев.
На одной из остановок четырнадцатилетний Исаак побежал на вокзал, что- бы принести теплой воды. Поезд тронулся. Падали хлопья снега, а Исаак в легкой летней курточке остался где-то на станции! На первой же узловой мы вышли из поезда. Это была станция Кинель. Здесь поезда сортировались по направлениям: часть – на северное направление, часть – на южное. Много часов прошло, пока мы попали к начальнику станции. Каждые десять минут репродуктор на платформе объявлял о мальчике, отставшем от семьи в Сызрани. Наконец, Исаак появился. Ну и натерпелся же он!
В конце концов, после долгого пути мы оказались в районном центре Благовещенск, недалеко от Уфы. В первую ночь спали на скамейках в райисполкоме. Наутро получили разрешение вселиться в заброшенный домик. Беда была в том, что денег у нас не осталось абсолютно. Лютый холод – морозы доходили до сорока! А дров нет. Старая соседка дала мне и братику сношенные валенки. Мы с Исааком на санках отправлялись за хворостом в лес. Отыскивали отработанный уголь – нужно было как-то топить! В пятнадцать лет, закончив училище, брат встал к станку. Получал 800 граммов хлеба. Я вязала сетки для маскировки танков. Тоже – 800 граммов хлеба. Голодали мы отчаянно! Через проходную не выпускали, часто приходилось оставаться на заводе дополнительные часы. Спасала молодость…
… Мой биологический возраст сегодня – 89 лет. Я продолжаю читать медицинские журналы, переписываюсь с друзьями и родственниками, читаю мемуарную литературу, составила генеалогическое древо… И сама удивляюсь, – как вынослив человек! Перенеся все невзгоды, войну, эвакуацию, голод, лишения, смерти близких людей, – мы продолжаем жить!
Конечно, сказалась наследственность. Но и характер тоже: доброжелательность и оптимизм. Главное, – тренировать свой мозг, быть терпеливым, и при проливном дожде ждать солнечной погоды!

 

Тамара Клейнер родилась 8 ноября 1924 года. Закончила Винницкий медицинский институт. Сорок два года отработала врачом- педиатром. Тридцать семь лет из них – в городе Могилев- Подольский, Винницкой области. Была заведующей отделением, вела интернатуру Винницкого мединститута, преподавала в медицинском училище. Отличник здравоохранения Украины. В феврале 1993 г. репатриировалась в Израиль. Живет в Беэр-Шеве.

Из книги «Взрослое детство войны. Сборник воспоминаний — 2». Издано Культурно-просветительским центром и общиной «КЕЙТАР» совместно с Городской компанией по культуре г. Ашдод, Израиль, 2013 г.