Савельзон Евгений
Мы жили в Харькове. Мне было семь лет, когда началась война. События развивались стремительно. Немцы продвигались в глубь страны и уже в первые дни войны стали бомбить наш город. Обычно бомбили ночью, и прожекторы бегали по небу, выискивая самолеты. Однажды я, сестра и мама стояли в коридоре, а папа находился возле двери и следил за бомбежкой. Когда бомба ударила недалеко от нашего дома, я увидел, как папа упал, и мы тоже легли на пол. Никакого страха я не испытывал, даже не понимал, что идет война. Что мог осознать семилетний мальчишка? Это я сейчас могу анализировать те страшные события. Каждую ночь по сигналу воздушной тревоги мама одевала меня и сестру, и мы бежали в бомбоубежище. А так хотелось спать!
В конце концов мы решили уехать из Харькова, отправились на вокзал, и папа всеми правдами и неправдами посадил нас в товарный поезд, который следовал на юг. Папа остался в Харькове и принял участие в ополчении.
Путь на Восток, как мне помнится, был не из легких. Переполненные вагоны, лица голодных людей, плачущие дети. Ехали мы в Узбекистан. Поезд на пути следования часто останавливался из-за неисправности путей и бомбежек. Однажды состав остановился недалеко от картофельного поля. Люди выбежали из вагонов с ведрами и сумками, думая только о том, как бы побольше собрать картофеля, а мы, дети, собирали хворост, чтобы разжечь костер и её сварить. Картошка была для нас настоящим лакомством. Неожиданно раздался гудок, надо было садиться по вагонам. И только уже в пути мы смогли насладиться, поедая сваренную картошку.
Ехали мы долго. Наконец приехали в город Коканд. Там мы сначала поселились в одной многосемейной квартире, а потом получили комнату. Мама пошла работать, а я с сестрой в школу. Папу отправили на фронт. Мы часто получали от него письма и были рады, что он жив. Прожили в Коканде два года, и когда в августе 1943 года Харьков освободили, мама решила, что нужно возвращаться домой. В марте 1944 года мы наконец вернулись в Харьков. Поселились у друга отца, который выделил нам маленькую комнату в своей квартире. Папа вернулся в 1945 году, и первое, что он сделал, пошел на рынок и купил буханку хлеба. Я до сих пор помню вкус и запах этого хлеба.
Мы были счастливы, что вся семья осталась жива в этой страшной кровопролитной войне. Началась мирная жизнь. Сестра моя в 1948 году умерла, у нее был врожденный порок сердца. Я закончил школу, техникум, институт. Работал на заводе и в проектном институте. В 1990 году мы приехали в Израиль.
Историческая справка
В 1939 г. в Харькове проживали 135 тыс. евреев (15,9% населения города). В октябре 1941 г. Харьков был оккупирован немецкими войсками. Большая часть евреев успела покинуть город. И все же более десять тысяч евреев осталось в оккупации, что следует из специальной переписи, устроенной властями захватчиков в декабре 1941г. Нацисты создали в городе гетто в бараках Станкостроительного завода, куда в страшные декабрьские морозы согнали харьковских евреев – стариков, женщин и детей, чьи сыновья, мужья и отцы воевали в это время на фронтах, защищая страну от нашествия варваров. Всех, кто не замерз в гетто и не был убит по дороге, кто выдержал голод, холод и издевательства, ждал один конец – рвы Дробицкого Яра. Свыше 16 тысяч человек в конце декабря 1941 – начале января 1942 ушли в небытие в муках, и никто не знает, о чем думали они в последние минуты на краю заснеженного обрыва в окружении лающих собак и своры оккупантов, жестокость которых была пострашнее жестокости звериной.
Стена Скорби
Установлена 30 сентября 1992 года. Надписи на мемориальных досках: слева — «Здесь в декабре 1941 года было еврейское гетто, узники которого уничтожены в Дробицком Яре»; справа — слова узницы харьковского гетто Марии Сокол: «Это был ад: мертвые люди, посуда, пух из подушек, одежда, продукты, кал – все было перемешано. В одном углу на кровати лежала мертвая женщина, опустив руки, а маленький ребенок сосал ее мертвый палец. В другом углу лежал мертвый старик…».
Дробицкий Яр
Памятник «Жертвам Холокоста» (10-тонный камень розового гранита). С левой стороны внизу – шесть параллельных зарубок в память о шести млн. евреев, погибших в Катастрофе.
Стела 1955г. с надписью: «Здесь покоятся жертвы фашистского террора 1941-1942».
Евгений Савельзон, г. Бет-Шемеш