Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Фертель (Финкель) Ева

Мои родители родом из местечка — мама Финкель Фаня, 1909г. рождения (в девичестве Берзан), родилась в Зенькове, а папа, Финкель Абрам (1899г.), родился в Старо-Константинове. Их родители были верующими. К сожалению после революции они рано ушли в мир иной. Оставшись сиротами, мои родители переехали в город Проскуров (ныне Хмельницкий), а в 1928г. поженились.

К началу войны мне было пять лет, а старшей сестре уже двенадцать. Когда город подвергался бомбардировкам, мы прятались в подвале дома. Из города успели бежать до прихода немцев и сесть в товарный вагон поезда шедшего в Узбекистан. Под Жмеринкой наш состав подвергся массированному авианалету и все, кто был жив, разбежались по окрестностям. Так я потерялась, оказавшись в овраге с незнакомыми людьми. Родители все же меня нашли и мы, уже на другом поезде снова двинулись на Восток. В Самарканде нас поселили в кибитке, расположенной в историческом старом городе не далеко от соборной мечети Тамерлана.

Отец ушел на фронт, а мама устроилась на веревочную фабрику. Денег не хватало, и мама приносила работу домой. Мы с сестрой, сколько было возможно, вили по ночам веревки. А еще приходилось по ночам выстаивать очереди за хлебом по карточкам. Хлеба хронически не хватало. Дневную порцию я съедала крошечками по дороге в детский сад, где детям давали похлебку. Но и это не спасало от голода.

Однажды по дороге в садик я увидела ящериц, которые замерли, вперив в меня свой взгляд. Я их пожалела, подумав, что они голодны, вынула хлеб из сумочки с красным крестиком, в которой он лежал, и покрошила его. Но ящерки внезапно убежали, и я вновь пожалела, но уже о том, что хлеб пропал. Моя сестра училась в школе, но часто пропускала занятия, так как ходила на рынок продавать воду, чтобы прикупить еще немного хлеба. Как-то раз, когда мама варила кашу-затируху, я, с голода, не могла дождаться ее и полезла с ложкой в кастрюлю, стоявшую на буржуйке. Опрокинула варево на себя и оказалась в больнице с тяжелыми ожогами. Шрам на руке сохранился до сих пор.

В 1944-м вернулся с фронта после контузии отец, которого перенаправили в поселок Яготино (Полтавская область) уже на трудовой фронт. Нас поселили в общежитии с еще одной семьей, всего восемь человек в одной комнате. Комнату разделял шкаф с фанерной стенкой, которая служила мне классной доской, и я писала (бумаги не было) на ней, выполняя уроки. Учила меня всему старшая сестра, потому как в поселке не было школы.

Когда война окончилась, мы вернулись в свой родной город. После школы я окончила Львовский лесо-технический институт и поступила на работу в должности инженера-экономиста. Выйдя замуж, я в 1961г. переехала во Львов. Работала зам. начальника лаборатории по научной организации труда. Занялась диссертацией и вскоре была принята преподавателям экономических дисциплин в институт, который ранее окончила.

В 1978г. подали прошение на выезд в Израиль. В результате отказ и увольнение с работы. Поездки в Москву к высокому начальству не помогли. Так прошли три ужасных года, во время которых распродали все, что было в доме, так как работать не давали. Случайная встреча с бывшим моим студентом решила вопрос с отъездом. И мы, испытывая трудности, вновь бежали без оглядки.

И вот Израиль. Шел 1981г. Здесь все было своим чередом: вначале центр абсорбции в г. Арад, затем работа, дом, курсы, учеба дочки в университете. После курсов я работала до пенсии преподавателем в школе.

Из книги Григория Нисенбойма «С войной покончили мы счеты…»