Год рождения: 1937
Место рождения: г. Ямполь, Винницкая обл., Украина
Во время войны: г. Талды-Курган, Казахстан
Год репатриации: 1993

Я родилась я в 1937 году в Украине, в Винницкой области, в небольшом городе Ямполь, первым ребёнком у молодых еврейских родителей Иды Шнайдман 19- ти лет и Натана Ханина 23-х лет. (Второй ребёнок – моя сестра Рая Рахиль) родилась уже после войны, в 1947 году). Мои отец и мать происходили из многодетных еврейских семей. У родителей отца Волько (Вольф) и Этл (Анна) Ханиных было пятеро детей – сыновья Абрам, Лейбл (Лев), Мойшале (Мойсей), Нуталэ (Натан, мой будущий отец) и дочь Рухалэ (Рахиль). У родителей матери Мойши и Крейни Шнайдманов было также пятеро детей – сыновья Элеклэ (Илья), Шималэ (Шимон), Моталэ (Михаил), Букалэ (Борис) и дочь Индале (Ида, моя будущая мать). Оба моих деда были мастеровыми, один был краснодеревщиком, другой портным. Семья отца жила в селе Плисков, Винницкой области, семья матери в Ямполе.
У моего отца было трудное детство. Он рано остался сиротой, и выжил только, благодаря заботам старших брата Абрама и сестры Рахили. Он учился, работал столяром на музыкальной фабрике, участвовал в работе райкома комсомола, окончил юридический техникум, стал помощником прокурора, женился. Моя мама окончила еврейскую школу, работала на почте, а после замужества стала домохозяйкой.
Когда началась война, отца сразу же призвали в армию, и мы с мамой остались одни. Немецкие войска быстро приближались, и, чтобы как-то выбраться из города, мама со мной на руках встала у обочины дороги, по которой отступали войска, и притворилась немой. Солдаты пожалели нас и помогли выбраться из города. Потом мы ехали в поезде и нас бомбили. Одна бомба попала в соседний вагон. Помню страшные крики и стоны, и людей, лежащих в крови. Тот ужас до сих пор преследует меня. Затем плыли на корабле, и нас снова бомбили.
Наконец, мы попали в Казахстан, в город Талды-Курган. Там нас подселили в дом к какой-то семье. Чтобы прокормиться, мама тяжело работала на торфоразработках, зернопогрузках и тому подобных работах. Мама опухла от голода, но большую часть еды отдавала мне. Я была сильно истощена, и у меня пропали вкусовые ощущения и обоняние. Так мы прожили года два. И только в конце 1943 года, когда отец узнал, где мы находимся, он выслал нам аттестат, по которому мы могли получать часть его зарплаты, и нам полегче стало жить.
Мой отец воевал на Кавказе, был военным прокурором в звании майора юстиции. Случилось так, что в одной части с ним служил сын высокопоставленного чиновника в Казахстане. И этот сослуживец в письме попросил своего отца помочь нам. Я помню, что, когда мы пришли на прием к этому человеку, он ужаснулся, увидев, какая я была худая, и дал мне шоколадку. Я стала быстро откусывать её большими кусками и заглатывать, совершенно не чувствуя вкуса. После этого визита нас поселили в отдельную комнату, крошечную, но с кроватью.
Из жизни в эвакуации мне запомнился также эпизод с очередями за хлебом. К одному и тому же прилавку стояли две очереди. Одна состояла из взрослых, стоящих непосредственно за хлебом, а в другой очереди стояли только малые дети за крошками от этого хлеба. Дело в том, что, когда при взвешивании продавец резал хлеб, образовывались крошки, и мы, дети строго по очереди подходили и забирали их. И не было случая, чтобы кто-то взял крошки вне очереди. И ещё мне запомнилось, что в декабре 1944 года отцу после вручения медали «За оборону Кавказа» предоставили отпуск и он приехал к нам. Когда он увидел, что у нас на праздничный обед приготовлены картофельные очистки, то заплакал.
В 1945 году мы вернулись в Ямполь и узнали о судьбе родных и близких нам людей. Сестру отца – тетю Рахиль, вместе с мужем Пиней и двумя малолетними детьми, жену брата отца – дяди Абрама, Маню, с двумя детьми, как и всех евреев Плискова, живыми погребли в огромной яме. Рассказывают, что несколько дней колыхалась земля от задыхающихся в ней беззащитных людей. После войны мой отец, в военной форме, поехал в Плисков и там с горечью увидел, что на месте, где погребены безвинные жертвы, паслись козы. Он пошёл к секретарю райкома и сказал ему о бесчувственном отношении к памяти евреев, бывших жителей села. Вскоре это место огородили, но памятник тогда не поставили.
Судьбы других родственников сложились следующим образом. Два брата отца – Абрам и Михаил Ханины и два брата матери – Михаил и Борис Шнайдманы провоевали всю войну и вернулись домой. Илья Шнайдман пережил все ужасы в Одесском концлагере, 20-летний юноша Шималэ Шнайдман погиб на фронте. Точное место его гибели неизвестно, знаем только, что он воевал в Западной Украине. В 2015 году наша семья установила памятный знак в честь Шималэ Шнайдмана в мемориальном комплексе «Арсенальная горка» (Гиват ха-Тахмошет) в Иерусалиме.
Бабушка Крейня и дедушка Мойше (Шнайдманы) были в Ямпольском гетто. Несколько раз им грозил расстрел, но их спасала местная жительница Маня Бурковская, один из сыновей которой служил полицаем. Она узнавала от него каждый раз о готовящемся расстреле в гетто и на подводе увозила их к себе на работу. Однажды в гетто охранник ударил автоматом бабушку по позвоночнику, и она полностью потеряла зрение на один глаз. После освобождения из гетто дедушка ушел на фронт, дошел до Берлина и был награжден медалью «За победу над Германией».
Когда мы вернулись, бабушка Крейня в течение года кормила меня с ложечки, терпеливо поясняя, какой вкус у того, что я ела. Так постепенно, благодаря ей, ко мне вернулись вкусовые ощущения. Я окончила школу, затем библиотечный техникум и продолжила учёбу в Винницком Педагогическом институте на филологическом факультете. Вышла замуж за Ефима Коренфельда. У нас родились два сына Борис и Владимир.
В 1990 году мой младший сын с семьей уехал в Израиль, а в 1993 году, после смерти мужа, репатриировалась и я. В 2003 году последовал за нами и старший сын. Сегодня у меня трое внуков, три внучки и две правнучки. Двое внуков Михаэль и Эфи проходят службу в израильской армии, Михаэль остался на сверхсрочную службу.

Из книги «Дети войны», г. Кирьят-Гат, Израиль, 2016 г.