Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Кунина Нинель

Я, Кунина Нинель, родилась в 1932 году в городе Винница, до войны жила в Киеве. Довоенные годы я вспоминаю, как сказку: сказочно красивый Киев, друзья, родители. В июне 1941 года меня с бабушкой отправили на лето к тете в небольшой городок Градижск Полтавской области.
Папа был коммунистом с дореволюционным стажем, его революция освободила с царской каторги на острове Яканга, и, хотя ему было 46 лет, он уже в 6 часов утра 22 июня 1941 года ушел добровольцем на фронт. Он погиб в Киевском котле в августе 1941 года. Мама поспешила за нами в Градижск, который подвергался ежедневным бомбежкам. Вернуться в Киев уже было невозможно. Нас эвакуировали на Урал. Началась зима, мы были раздеты, не подготовлены к тяжелой уральской зиме. Нас перевезли в Узбекистан в городок Карши Бухаршой области. Поселили в глиняном домике в одной комнате без окон и протекающей крышей. Помню, как по ночам мы передвигали свои кровати и переставляли ведра и миски для сбора воды.
Мама была медсестрой, у нее была хлебная карточка служащей — 600 граммов хлеба, и я получала по иждивенческой карточке 400 грамм хлеба в день. Так как папа пропал без вести, у нас отобрали комсоставский аттестат и не оказывали никакой помощи. Я вспоминаю бесконечное чувство голода. Бабушка отдавала свои кусочки дедушке и погибала от голода.
Мама работала без отпусков и выходных, и все заботы по дому легли на меня, 9-летнюю девочку. Дожди сменялись 40-градусной жарой. Я бегала в школу босиком, на пятках появлялись волдыри от ожогов. Я переболела пендинской язвой. Люди старались нам помочь. Когда меня укусил скорпион, сбежались соседи и начали меня лечить специальным табаком для борьбы с ядом скорпиона. Мама заболела брюшным тифом, соседи помогли нам.
В 1944 году мамин брат, вернувшийся с фронта, прислал нам вызов в Киев, без чего нельзя было вернуться из эвакуации. На обратном пути наш эшелон несколько раз бомбили.
Так как папа до войны был проректором Киевского медицинского института, нам выделили комнату в 12 метров в общежитии с одним туалетом на 38 семей. Но даже это было для нас счастьем. Жизнь была очень тяжелой. В комнате было очень холодно, топили буржуйку. Одежды не было. Голод продолжал преследовать нас.
9 мая 1945 года нам принесли извещение о гибели папы в Киевском котле. Это зачеркнуло все мамины слабые надежды на возвращение отца. А в 1947 году, за день до девальвации рубля, нам вернули деньги по папиному офицерскому аттестату за все годы войны. Через день они превратились в тысячу шестьсот рублей.
Война вообще очень тяжело прокатилась по нашей семье. Погиб мой отец Сербер Адольф Осипович, капитан Советской Армии. Погиб папин брат — Сербер Яков Осипович, техник аэродромного обслуживания.
Погибли мамин родной брат Штеренберг Владимир Евсеевич и его жена Эсфирь Масенкис. Они пережили Ленинградскую блокаду, их по дороге жизни отправили в Краснодар, в который через несколько дней вошли немцы. Они лежат в общей могиле евреев города Краснодара. Погиб их сын Михаил в дни Ленинградской блокады.
Были расстреляны возле своего дома на Крещатике сестра дедушки и ее муж — Масенкис.
Мамина сестра Клара Штеренберг, которая жила в городе Ямполь, была спасена соседями-украинцами, которые ее прятали в годы оккупации.
Сейчас живу в Израиле.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.