Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Ваксман Леонид

WaksmanL5

Леонид Ваксман.Родился в 1927 году, в Городце,Гомельской области.Инженер-конструктор, живет в России, в Рыбинске.
Дочь, две внучки и двое правнуков.

ВОСПОМИНАНИЯ БРАТЬЕВ ВАКСМАН.

ЧАСТЬ 2

…в начале войны потерялись мы с родителями и с младшим братом.

Трудными путями мы с Семой попали в детский дом в Дубровке (это возле Сталинграда). Меня сразу же направили в ремесленное училище в Сталинград (при заводе «Баррикады»). Брат Сема остался в детском доме. Когда немцы подошли к Сталинграду, детский дом расформировали и детей развезли в разные части страны. Там Сема попал в юрту к пастуху (где-то под городом Джамбулом).

Ремесленников и часть рабочих (меня в том числе) отправили на оборонные укрепления рыть окопы, противотанковые рвы и пр. Когда немцы сбросили десант, нас, роющих окопы, включили в рабочий батальон, выдали по винтовке, по десятку патронов. Мы стреляли в немцев, сдерживая их, пока не подошли регулярные части Красной Армии (рабочий батальон еще неделю держался и отстреливался, пока были живы). Меня контузило от разрыва мины. Еще с тремя ранеными нас на телеге отвезли к Волге и переправили на другой берег на барже. Это было ночью, но горящая на воде нефть и зарево пожаров Сталинграда освещало Волгу. Немецкие самолеты бомбили и обстреливали все, что плыло по Волге, но мы были благополучно переправлены на барже через реку, и на телегах нас повезли степью в неизвестность. Мне было тогда 14 лет. Долгими и тяжелыми путями попал я в город Омск, снова в ремесленное училище при заводе «Сибсельмаш», который в военные годы выпускал минометы и мины. Год, который я проработал там, был адом, страшнее, чем в окопах под Сталинградом. Меня постоянно избивали за то, что я заикался после контузии. Когда я спрашивал: «За что бьете?», мне отвечали: «За то, что жид». Больше голода и холода запомнил я одного из подонков, некоего Федорова. Много лет спустя я встретил его после войны в Смоленске, но это уже другая история.

В Омске в 1943 году я случайно встретил сестру моей первой учительницы из Велижа Марии Борисовны Моисеевой. Через нее узнал номер полевой почты отца и адрес мамы.

Так как я был истощен, еле держался на ногах и не представлял интереса для производства, меня отпустили к маме. Добирался я к ней почти два месяца – с января по 15 марта. Больше двухсот километров шел по бездорожью в глубоком снегу (а на ногах у меня были ботинки, и ноги в них обернуты старыми газетами). Как я добрался до Тетвеля, требует отдельного описания.

А как сложилось в эти годы у родителей:

У мамы еще в Орше умерла родившаяся там дочка и их (маму, отца и Витю) эвакуировали в Татарию. Отца, несмотря на его тяжелое ранение, сразу в 1942 году мобилизовали нестроевым. Но два года он отслужил в действующих войсках. Выдали ему винтовку, отправили в окопы и сказали: «Воюй, красноармеец, у нас теперь и раненые должны воевать, хоть на одной ноге». Он воевал до середины 1944 года, после еще одного ранения был демобилизован и смог добраться до Тетвеля, где мама в сельской школе работала учительницей. Все, что отец нес маме и нам в своем заплечном мешке, у него украли. Я запомнил, как одному старику сын прислал из госпиталя буханку хлеба. Тот скушал ее сам почти сразу и умер.

После дикого прошлогоднего неурожая ели илимовую кору, лебеду и мучились от боли в желудках. Умирали от бескормицы. Весной собирали сморчки. На полях выкапывали старую сгнившую картошку. Делали «тошнотики». На какой-то праздник мама достала касторового масла. Нажарила на нем «тошнотиков», и мы все бегали за сарай. Когда растаял лед, я ходил ловить рыбу. Один раз добыл дикого кролика. Был праздник. Я плел корзины и лапти, которые мы носили в соседнее татарское село Тавель и обменивали на салму (что-то вроде клецок из жмыха). Так как в Тетвеле школа была только начальная, то в седьмой класс я ходил пешком за 5 километров в село Ямаши.

Вскоре отец нашел и привез Сему из Казахстана.

WaksmanL6