Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Гуревич Этя

К сожалению, бабушки (1909 — 2011) уже нет в живых. Информацию о военных годах, которые пережило ее семейство, я, ее внучка Шошана, собирала по крупицам – кое-что из соб-ственных бесед с бабушкой, кое-что от мамы и других родственников.

До войны бабушка жила в Минске. Она была одной из младших дочерей в большом и дружном семействе. Отец бабушки, Семен Палей, изготавливал кожаный верх обуви, и его работа очень ценилась. Он был репрессирован по ложному доносу, но к моменту начала войны уже вернулся в Минск, где жили почти все его дети.

У Палеев было 9 детей. Мать бабушки была известна своими добрыми делами, ее знали все бедняки в округе. Семья соблюдала заповеди, насколько это было воз-можно. Но все дети Палеев, получив «воспитание» совет-ской образовательной системы, были светскими.

Бабушка вышла замуж за парня-сироту Бориса Гуре-вича, который с детства работал в типографии, чтобы прокормить мать и сестер. Ему не довелось учиться в школе, но в типографии он самостоятельно выучил буквы и освоил грамоту, а затем и другие дисциплины. Ему удалось поступить в ВУЗ на Рабфак, и он приобрел спе-циальность экономиста.

В 1941 г. моей маме Инне исполнилось 2 года. Ее старшей сестре Розе было на тот момент 7 лет. Минск начали бомбить почти сразу после начала войны. Де-душка Борис имел бронь ответственного госслужащего, но сразу побежал в военкомат, сказав бабушке: «Не беспокойся, я скоро вернусь». Видимо, он рассчитывал, что ему разрешат зайти домой и собрать вещи, но прямо из военкомата его отправили на фронт.

Очень быстро стало понятным, что оставаться в Минске очень опасно. Бабушкин отец, переживший Первую мировую войну, собрал детей и сказал: «Надо бежать. Скоро город будет захвачен». Но бабушка Этя сопротивлялась.

— Борис сказал, что он скоро вернется! Я не могу уехать, я должна его дождаться!

— Борис будет благодарен тебе, если ты спасешь детей, — возражал ее отец.

Только через пару дней, поняв, что ждать мужа бес-смысленно, бабушка согласилась бежать. Это была действительно последняя возможность. Через несколько дней Минск был захвачен, и все евреи, оставшиеся в го-роде, погибли.

Мама вспоминала, что сначала перемещались пешком, и семилетняя Роза, которой приходилось бежать своими ножками, то и дело падала, разбивала коленки, плакала, несколько раз терялась в толпе беженцев, но каждый раз бабушка находила ее.

На каком-то полустанке их посадили в поезд. В дороге не было еды и других необходимых вещей. В довершение всего, бабушка забыла в Минске все документы.

Как и многие дети беженцев, моя мама подхватила в поезде тиф и болела очень тяжело. На какой-то станции бабушке посоветовали отнести ребенка в местную боль-ницу – там по крайней мере давали еду. Придя в боль-ницу, бабушка вдруг увидела знакомое лицо. Оказалось, что очень хороший друг дедушки Бориса работает в этой больнице главврачом!

— Ребенок Бориса не умрет. Я ручаюсь, — сказал этот человек и сдержал свое слово.

Конечным пунктом эвакуации оказался город Алма-Ата, где уже находилась бабушкина старшая сестра Хина. Она была женой полковника, поэтому ей дали комнату и устроили работать в детский сад. В эту комнатушку, где не было никакой мебели, кроме стола, она подселила сестру и племяшек. Благодаря свидетельству Хины ба-бушке и детям восстановили утерянные документы, после чего бабушку взяли на работу в тот же детский садик завхозом. Кроме этого, бабушка замечательно шила, и местные жительницы заказывали ей наряды. Все это да-вало возможность прожить.

Хуже всех эвакуацию перенесла Роза. Первый год в Алма-Ате она почти все время лежала и очень тяжело болела, в том числе брюшным тифом. Врачи говорили – «акклиматизация». Дети выжили буквально чудом. Мама вспоминает, что кроватей в их комнате не было, и летом они спали на мокрых простынях, спасаясь от жары. А мама больше всего любила уползать под стол и засыпать там на газетах.

Зимой бабушка брала осла и ездила в степь за сак-саулом. Привозила дерево, которое нужно было распи-лить на дрова, а никаких приспособлений для этого не было. Дерево клали на две табуретки, на которые уса-живались поверх дерева маленькие дети – моя мама и дочка Хины, которые удерживали полено, пока женщины его распиливали. Под место распила клали газеты, чтобы не пропали даже опилки.

Ближе к концу войны Хина чудесным образом встре-тилась с Борисом, находясь в другом городе. Он с груп-пой солдат возвращался из госпиталя на фронт. Узнав, что семья голодает, Борис отдал Хине свой солдатский паек, и его примеру тут же последовали другие солдаты. Набрался большой мешок еды, целое состояние по тем временам! Хина привезла мешок домой и поделилась радостью с соседями. Детям дали попробовать немного «вкуснятины», а остальное спустили в погреб, про запас. Но назавтра мешка там уже не было. А в стене погреба зияла дыра от подкопа.

Дедушка перенес три ранения, в том числе одно тя-желое, но каждый раз возвращался в строй. Он дошел до Берлина и вернулся с победой. Несмотря на ранения, которые тянули на инвалидность 1-й группы, дедушка не только не претендовал на инвалидность, но проработал до последних дней жизни, прожив 82 года.

Как только война закончилась, бабушка с дочками вернулись в Минск. Их дом чудом уцелел, но квартира была занята. Бабушка пожалела семью, расположившу-юся в их квартире, и отдала им одну из двух комнат, хотя эти люди бесцеремонно захватили все имущество, которое оставалось в квартире. Мать этого семейства, ни-сколько не стесняясь, носила бабушкино пальто. Они оказались еще и неблагодарными: пользуясь беззащит-ностью нашей семьи в отсутствии дедушки, третировали хозяев квартиры, вплоть до того, что загородили шкафом дверь в их комнату, так что наши были вынуждены поль-зоваться окном вместо входной двери. Когда в 1946 г. вернулся дедушка, он надел свои боевые награды и об-ратился в милицию за справедливостью. При этом выяс-нилось, что отец вселившегося семейства был полицаем, и, вероятно, участвовал в уничтожении евреев.

После войны у бабушки с дедушкой родилась еще одна дочка. Потом пошли внуки. А в 1995 году, уже после смерти мужа и старшей дочери, Этя Семеновна Гуревич в возрасте 86 лет репатриировалась в Израиль. Поселилась у старшей внучки в г. Арад.

Бабушка оставила после себя 6 внуков и 16 правнуков. После смерти бабушки родилась еще и праправнучка, которая живет в г. Арад.

Один из внуков Эти Семеновны, Дмитрий Богачев, стал основателем и продюсером московского театра «Норд-Ост». В 2011 году он приезжал в Арад – к сожалению, не с гастролями, а на похороны любимой бабушки.

Из книги Григория Нисенбойма «С войной покончили мы счеты…»