Я, Фрейдлес Галина (Левитан), родилась 12 января 1932 года, а моя сестра – в 1930 году. Жили мы в Воронеже, у нас был большой двор, где дружно уживались люди разных национальностей. Я всегда с удовольствием вспоминаю свое счастливое довоенное детство: игры во дворе, походы в театр Юного зрителя, кино, журнал «Мурзилка».
Все переменилось летом 1941 года. Я окончила второй класс. Утром 22 июня мою сестру отправили в пионерский лагерь, а в 12 часов дня Молотов сообщил, что началась война. Уже вечером этого дня мой отец получил повестку, но он был в Москве, в командировке. 24 июня он, военврач третьего ранга, отбыл к месту службы.
Наш город Воронеж находился довольно далеко от границы, но скоро в нем по­ явились беженцы. У нас во дворе поселили жену командира одной из пограничных застав с девочкой моего возраста, с которой мы подружились. Они пережили большую трагедию: во время бомбежки у них погиб братик девочки, маленький мальчик.
А в Воронеже начались воздушные тревоги и бомбардировки крупных заводов. Прятались мы в большом погребе, но этого было мало, вырыли большую щель.
Когда начиналась тревога, за мамой приезжал автомобиль, она ехала на завод, где оказывала врачебную помощь. Завод уже готовился к эвакуации на Урал, где он потом выпускал знаменитые «катюши». Уже многие еврейские семьи уехали, знали, что немцы уничтожают евреев повсеместно.
В одну из холодных ночей приехал мой отец. Его отпустили из армии, выдав ему эваколист, где были вписаны мы и другие родственники. Мы быстро собрались, взяв самые необходимые вещи, бросив только что отремонтированную квартиру, выпустили кошку. Прибыли на вокзал и, погрузившись в теплушку, забитую людьми, двинулись в неизвестном направлении. Тревоги нас преследовали до города Саратова, там была самая долгая бомбежка. Все спрыгивали с поезда и разбегались, но самое главное — потом не отстать. Иногда давали что-то из питания, можно было набрать кипяток.
Через полтора месяца нас привезли в Павлодар. Поселили на квартиру к русской старушке в одну комнату с ней. Была одна кровать, на которой спали бабушка и дедушка, остальные — на полу. Мама стала работать в эвакогоспитале 2448. Она ассистировала хирургу при операциях, сдавала кровь. Раненые поступали непрерывно. Мы с сестрой пошли учиться, писали на газетной бумаге между печатных строк, вместо чернил — марганцовка. В классе холод, дома — тоже. Всегда хотелось кушать. В школе давали кусочек хлеба с сахаром.
В 1944 году вернулись в Воронеж. Город был разрушен на 96 процентов, горел, через него шесть месяцев проходила линия фронта. Но везде на воронежском фронте было сильное сопротивление немцам. Когда приехали туда, то увидели страшную картину: везде развалины, работали минеры.
Но постепенно жизнь налаживалась. Маму взяли снова на завод, его уже восстанавливали, мебели не было, я спала на ящике от снарядов. Мы с сестрой окончили Воронежский государственный университет, я работала в библиотеке, стала заведующей.
Сейчас живу в Израиле.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.