Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Ковалева (Южаков) Майя

САМЫМ СТРАШНЫМ БЫЛО ПОЛУГОЛОДНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ

Осень 1941 г., мне только исполнилось 16 лет и я начала учиться в девятом классе средней школы села Сагуны Воронежской области, куда мы переехали из Кировобада (Азербайджан) весной 1941 г.

В 1920-е годы мой папа, Владимир Федорович Южаков, инженер, был выслан на Кавказ из Свердловска за попытку нелегально покинуть Советский Союз. Мама, Евгения Моисеевна, оставила себе свою девичью фамилию Куфлик, а мы с братом получили фамилию отца – Южаков.

Жить в Азербайджане было тяжело. В страшной жаре после холодного Свердловска мы, дети, болели. С нами в Кировобад поехали и сестры мамы, Рахиль и Гитель-Малка с детьми. Уроженки Севастополя они рвались на юг, но перемена холодного севера на теплые края оказалась неудачной.

Переезд в Воронежскую область был очень желанным. Первыми переселилась сестра мамы Рахиль с маленькой дочкой Таней и бабушкой (Тайба Лазаревна Жабинская). В средней школе с. Сагуны Рахиль устроилась преподавателем немецкого языка, основного иностранного языка в большинстве советских учебных заведений довоенной поры.

В Сагунах было хорошо, сказывался замечательный климат средней полосы России (мягкая зима и отсутствие зноя летом), а главное – был хлеб, за которым в Кировобаде занимали очередь в пять часов утра.

Итак, мама со мной и младшим братиком, ее сестра Гитель-Малка с дочерью Адой тоже решили присоединиться к нам в благодатные места под Воронежом. Мама стала работать учительницей биологии, химии, и одновременно завучем школы, а Гитель-Малка – учительницей младших классов.

Все складывалось хорошо. И вдруг, случилось самое страшное, 22 июня 1941г. грянула война. Сначала думали, что это будет не долго, все верили, что враг будет разбит немедленно. Вместо этого в селе появились беженцы, семьи командиров-пограничников, жены с детьми. Линия фронта стремительно приближалась к Воронежу и Ростову-на-Дону.

В это время приехал отец, чтобы помочь эвакуироваться. Он окончил трехмесячные курсы военных инженеров саперных войск. Он устроил нас на платформе воинского эшелона, который перевозил в тыл военный завод. Папа оформил аттестат на маму и нас с братом для получения денежного довольствия и продуктов. И вот мы, четыре женщины и четверо детей, на платформе в шалаше из двух ковров и нескольких одеял, двинулись через всю страну в Челябинск, место нашего назначения. Дорога заняла около месяца с многочисленными остановками.

Бабушка уговаривала не ехать, потому что железную дорогу беспрерывно бомбили, а немцев она считала цивилизованной нацией. Тогда еще никто ничего не знал о зверствах нацистов. Только потом придет страшная весть о гибели в гетто Вильнюса 20 членов семей двух братьев бабушки и их детей. Но родители мои решили все сразу и без лишних разговоров. С погодой повезло, осень стояла без холодов и дождей.

Наконец, мы прибыли в Чистоозерье, районный центр Челябинской области. Маму и ее сестру направили в село Венгерово, я начала учиться в 9-м классе, а сестра Ада – в 7-м. Неожиданно в селе появились вербовщики из Челябинска, работать на военном заводе, эвакуированном из г. Иваново. Я со всем пылом юности решила, что мое место там, где нужно работать для фронта.

Ко мне присоединилась Гитель-Малка, которая надеялась найти работу портнихи, взяв с собой Аду. Мама отпустила с легким сердцем, не сознавая, что я попаду скоро на настоящую каторгу. Нам обещали хорошее общежитие и питание, а мы наивно верили, что в советской стране не может быть обмана.

Я попала в настоящий ад. Подростки работали по 12 часов, неделя — в ночную смену, а неделя – в дневную. 12 часов у плывущего мимо конвейера со снарядами. Все плыло перед глазами, и работа превращалась в пытку. В перерыве мы сидели на досках в углу цеха в тяжелой дрёме.

Но самым страшным было полуголодное существование. На обед подавали пустые щи с плавающими листиками капусты. Хлеб получали пайком 500-600 граммов на человека. Исчезли редкие омлеты из яиц на завтрак и кусочки хлеба с салом. Трудовая пытка разбавлялась художественной самодеятельностью, в которой я пыталась участвовать.

Тетя Гитель-Малка работала в швейной мастерской за пределами завода. Младшей сестре Аде было только 14 лет и мобилизация на трудовой фронт ее не коснулась. Тетя пыталась скрасить мою голодную жизнь и на деньги из «левых» заказов покупала на рынке хлеб, она варила «тюрю», которая казалась верхом кулинарного искусства. Однако, когда мы шли мимо столовой руководящего состава, доносился запах мясных блюд. Жена директора завода, гуляя с собачкой, бросала ей кусочки хлеба, что мы воспринимали как верх кощунства.

В общежитии было полно клопов. На голодных и ослабленных людей напали вши, от которых нельзя было избавиться. Я возненавидела всех этих надсмотрщиков, стоявших над нами. Когда жизнь стала совершенно невыносимой, я обо всем написала папе на фронт. Мама не смогла меня забрать обратно, только подкормила немного, это был военный завод …

Папа пользовался большим авторитетом, был награжден орденами «Красная звезд», «Красного Знамени», «Отечественная война», 15 благодарностей от командования. Папа написал письмо, которое поддержали все его товарищи. И оно подействовало, меня перевели работать в Управление завода. Казалось бы, живи и радуйся, но внутри меня сидел страх перед будущим. Отправляли посылки на фронт, стол был завален шоколадными конфетами. Ешь – не хочу, а кругом голод. Принесла своим, все угостились, а на сердце «скребли кошки». Жизнь потеряла смысл …

Я решила уйти с завода, уволили меня в связи с переходом в заводоуправление. Этот документ был при мне, но до конца увольнение еще не оформили, но я подумала, что иcкать меня не будут.

На станции Челябинск жила наша знакомая, очень красивая молодая женщина, которая вышла замуж за офицера НКВД, муж забрал ее с завода. Я пришла, меня посадили на эшелон, который проходил в направлении Чистоозерского района. Ехать без билета было страшно, я пряталась в тамбуре, пассажиры сочувствовали и не выдавали.

Таки «зайцем», без билета я доехала до своей станции. Утром я двинулась по знаменитому Сибирскому тракту, чтобы пройти ни один десяток километров. Хорошо, что еще при увольнении мне выдали теплые валенки и зимнее пальто, но настоящие холода еще не наступили.

Когда я дошла до села, где была контора колхоза, там можно было найти попутчиков и пересесть в сани. Смеркалось, навстречу неожиданно вышли три волка. Но судьба миловала, или волки оказались сытыми. Мы молча шли каждый своей дорогой. Я – вверх, а волки, опустив головы вниз, своим путем, даже испугаться не успела.

Нашла возок, люди приветливо посадили меня – я дочь любимой всеми учительницы Евгении Моисеевны. Дома встретили с радостью, и отца с фронта письмо с приветом от его бойцов. Но только надолго поселилось внутри гнетущее чувство страха …