Воспоминания
Эвакуация и бегство

Ленинградская блокада
Видео

Воронова Тамара

Я, Воронова Тамара Ароновна, родилась 23 сентября 1932 в Могилеве БССР.
Мама — Конникава Лиза Нафтольевна, папа — Арон Танхович. Работал в НКВД, но однажды его арестовали, и он погиб в застенках сталинских лагерей.

Жили мы с мамой и братом в доме напротив кинотеатра <<Родина•>, рядом был очень красивый парк, в который мы бежали прятаться, когда Могилев стали бом­ бить. Однажды бомба упала очень близко, меня ранило осколком в руку и в шею, шрамы остались на всю жизнь. Мама стала готовиться к отъезду.

В эвакуацию мы выехали на поезде, к которому были прицеплены платформы со зверинцем. На какой-то станции все побежали за кипятком. Вдруг налетел не­ мецкий самолет и разбомбил поезд. Состав загорелся, началась страшная паника. Было много раненых, убитых, погибли и ранены были звери. Я потерялась, кричала, кто-то затащил меня в подвал, где пряталось много людей. После бомбежки мама меня нашла, мы остались, в чем были. Пошли пешком, куда глаза глядят, меня по очереди несли на руках. Все сгорело, мы остались без документов, отступали с войсками и попали в окружение к немцам. Заночевали в деревне, ночью хозяйка разбудила нас, сказала, чтобы мы быстрее уходили, немцы близко. Мы побежали к лесу и вышли из окружения.

По дороге тоже бомбили и расстреливали идущих по дороге людей. Все мгно­ венно останавливались и бежали прятаться на обочину. После налета возвраща­ лись, и колонна из людей, повозок, машин медленно двигалась дальше. Вышли к городу Великие Луки, где нас посадили вместе с другими беженцами на пароход. Снова бомбили, были жертвы, слезы матерей, убитые и раненые.

Нас привезли в Казань и направили в деревню Крещеные Козыли. Это глубинка Татарской АССР. Там не было больниц, поликлиник, лечились народными сред­ ствами. Я заболела скарлатиной, и это дало осложнение на уши. Мама вылечила меня заячьим жиром. Нас поселили на ферме в доме с большой печью и большим столом, на полу солома, по которой бегали ягнята. Во дворе паслось стадо овец и баранов. Пока была картошка, мы питались ею. На жидкий корм овец налетали голуби, нам удавалось отлавливать их, и это было подспорье к нашему питанию.

Когда картошка закончилась, начался падеж скота, и у нас стало хуже с питани­ ем, часто голодали. Мама собирала картофельную шелуху, мыла, сушила, молола в муку и пекла хлеб. Вкус был отвратительный. Весной перекапывали поля всей семьей, собирали мороженый карт.офель. Осенью и летом собирали семена полы­ ни и пекли из этого хлеб, из крапивы варили щи, к зиме, кроме соли, не осталось ничего. Начался настоящий голод. Люди опухали и умирали с голоду. Родители стали спасителями всей семьи. Брат поступил в Казанское авиационное училище на государственное обеспечение.

Отчим пошел пешком в Казань, нашел себе работу и комнату. Мама добыла старую машинку «Зингер» и стала шить ватники и обувь. Благодаря этому уда­ лось приобрести козу. В конце зимы погрузили все имущество на длинные сани и пешком, впрягшись в сани, целую неделю добирались до Казани. Я шла сзади саней. Однажды в пути нас застал буран. Когда меня отогрели, оказалось, что я отморозила руки и ноги.
Во время пребывания в татарской деревне я ходила в школу за три километра.
Портфелей не было, шили из грубой мешковины сумку через плечо. По дороге я всегда баялась волков, поэтому бежала бегом, боясь отстать от других детей.

В Казани мы жили в маленькой комнате с мамой и отчимом. Паек — 3 кусочка хлеба, зарплаты отчима не хватало. Было холодно и голодно. Комната отаплива­ лась буржуйкой, а дрова стоили дорого. В соседней республике Марийской АССР, в Йошкар-Оле, мама нашла свою сестру, эвакуировавшуюся из Лениграда.

Мы с мамой поехали к сестре в деревню Семеновка. Отчим остался в Казани, чтобы сохранить комнату. В большом доме нам выделили одну комнату. Мать хозяйки была целительницей, она и вылечила мои обмороженные руки и ноги.

Наша жизнь изменилась, я ела часто и много, не могла наесться. Мама устроилась уборщицей. Окончилась война, вернулся муж тети, и они стали готовиться к возвращению в Ленинград. А маму назначили на ее место в магазин. Я училась в школе в первую смену, а потом спешила в другую деревню, гда мама работала, и мы вместе шли ночью домой.

Через несколько лет после окончания войны наша семья, я, мама и отчим, вер­нулась в Могилев в Белоруссию. Наша квартира была разрушена, мы стали жить в половине дома брата на окраине города, брата, который исчез в горниле войны. Жизнь потихоньку стала налаживаться.

В декабре 2001 года приехали в Израиль в город Ашдод.

Из книги «Гонимые войной. Воспоминания бывших беженцев Катастрофы,
проживающих в городе Ашдоде (Израиль)».
Издано организацией «Беженцы Катастрофы», Израиль, Ашдод, 2015 г.