Я родился в июле 1934 года в Ленинграде. Сообщение о войне застало меня в очереди за билетами на матч «Зенита» и тбилисского «Динамо». Кассы все никак не открывались, и тут мы с двоюродным братом услышали эту страшную новость.

К началу блокады мой отец уже числился пропавшим без вести — мы, кстати, до сих пор не знаем, что с ним произошло, как и где он погиб. До войны папа был скорняком и никогда не испытывал недостатка в заказах. Большую часть имущества, которое он приобрел на заработанные своим ремеслом деньги, во время блокады пришлось продать — просто чтобы выжить.

Я хорошо помню голод, помню бомбежки. Мы тогда жили на улице Пестеля, и однажды от взрыва прямо на моих глазах рухнул соседний дом.

Из блокадного Ленинграда нас увозили по Ладоге — в числе последних спасенных. Та картина до сих пор у меня перед глазами: колонна из тридцати трех машин, мы едем на шестнадцатой, начинается артобстрел. Все машины, что ехали сразу за нами, ушли под воду…

Мы эвакуировались в Новосибирск. В Ленинград вернулись только в 1944 году.

Мы приехали совсем в другой город. Кругом разруха, одни стены стоят. Но нам повезло — наш дом остался, и мы въехали в комнату, в которой жили до войны.

Послевоенные годы были самыми сложными.

Источник: «Так было… Дети войны о Холокосте». Воспоминания детей войны — блокадников Ленинграда и выживших в Холокосте. Санкт-Петербург, 2021.