Я хорошо помню это воскресное утро 22 июня 1941 года. Мне 12 лет, мы с ребятами выиграли аттракцион в парке. А приз! Катание на лодках. Уже к 11 утра мы стояли в очереди на лодочной станции. И вдруг крики со всех сторон: «Война!» Парк мгновенно опустел, мы тоже побежали домой. В 12 час. выступление В. Молотова.

Наша семья, все родные – всего 20 человек не уезжали из Ленинграда, так как ехать нам было некуда.

Осенью 1941 года мать, отца и старшую сестру отправили рыть окопы за город. В руководстве города в первое время было много неразберихи. Я тоже как-то поехал с отцом рыть окопы, на кольце по пути трамвая мы вышли, ждали другого трамвая. И тут начался сильный обстрел, нам удалось вскочить в трамвай, все трамваи задним ходом стали возвращаться в город.

Мою сестру вместе с другими школьника отправили рыть окопы за 50 км. от города. Только они начали работу, как появился капитан и сказал, что через полчаса войска отступают… Все схватили лопаты и помчались по домам.

Летом сгорели огромные продовольственные склады, всё вокруг них было пропитано жжёным сахаром.

Осенью 1941 года решили эвакуировать детей в деревню за 40 км. от города. Но в это время началось немецкое наступление, и детей срочно транспортом (телеги, машины, поезда) вернули домой.

Осенью в городе ввели продуктовые карточки: рабочие, иждивенческие. Количество продуктов на них всё время уменьшалось, к концу года получали 125 г. хлеба на человека на день.

У мамы над кроватью стояло 10 банок довоенного варенья, и я его за зиму использовал, что и спасло меня и других. Зима 1942 года выдалась очень холодной. Морозы до минус 40 градусов, в доме не было электричества, в кранах замёрзла вода, ходили за водой к проруби. Мы разбирали брошенные деревянные дома, сараи, которые были рядом, топили большую плиту в кухне. Мы с мамой, папой и сестрой поселились в кухне, где было теплее, спали на досках, которые на ночь укладывали на плиту.

Осенью от голода слёг отец. А мама каждый день ходила на работу, на швейную фабрику через весь город (15 км.). В эти мрачные, жестокие времена опорой семьи были женщины, они сами решали все проблемы. Моя мама спасла нашу семью. За несколько лет до войны моя мама начала собирать какие-то вещи. Теперь мы их по очереди носили на рынок и меняли на продукты.

Как-то мама купила на рынке муки, напекла лепёшек, но они хрустели на зубах, вкус был странным, мы сообразили выбросить их, там была отрава для мышей.

Люди умирали каждый день, недалеко от нас была канава, она была полна трупов. Вскоре мама испугалась, что я не выживу (мне 13 лет), мало продуктов получал на карточку иждивенца. Тогда она уговорила директора фабрики оформить и меня на работу. вначале мама выполняла норму и за себя, и за меня. Постепенно я тоже втянулся. Проработал я на фабрике до осени 1942 года.

А 1 сентября возобновились в школах занятия, в каждом районе работало несколько школ, я пошёл в 6 класс.

Зимой заработала «Дорога жизни» через Ладогу. И в апреле 1942 года руководство города издало приказ очистить город. Все, кто мог двигаться вышли на улицы и стали скалывать лёд везде, даже у Гостиного Двора.

А к 1 мая в разных районах города возобновили движение несколько трамваев. Весна! Встречая трамваи, люди плакали, появилась надежда на жизнь. Потом возле домов расчистили площадки под огородики, посадили морковь, картошку, свеклу. Жить стало легче.

В январе 1943 года наши войска прорвали блокаду, военные долго стреляли из ракетниц. 27 января блокада окончательно была снята. прекратились обстрелы, можно было ездить в транспорте, увеличили количество продуктов , получаемых по карточкам.

Был грандиозный салют. На набережной Невы невозможно было пройти от скопления людей, все плакали и смеялись одновременно.

Вся наша большая родня пережила блокаду, побежала трудная, интересная, длинная жизнь…

Из книги «Военное детство. Сборник воспоминаний детей, нынче жителей Ащкелона (Израиль), переживших Великую отечественную войну». Изд. второе, дополненное. Ашкелон — Тель-Авив, 2015.