Родилась я 22 июля 1937 года, в г. Ленинград и жила с мамой на ул. Маяковского, дом 10. Отец погиб в Финскую войну.

Идет вторая неделя войны. Детей водят в детский сад и, кажется, что ничего не изменилось. Как всегда, нам весело и интересно. Много друзей, поём песенки, танцуем и гуляем. Яркое воспоминание: манная каша на завтрак. До сих пор люблю и иногда готовлю.

В августе месяце дирекцией детского сада было принято решение вывезти детей на дачу. Месяца через два-три война закончится, дольше ей продлиться не позволят. Вещи отнесли в детский сад, нас покормили завтраком, и мы пешком пошли на Московский вокзал. Посадили нас в пригородный поезд, я помню, что верхних полок не было.

Первая остановка на небольшой, но многолюдной станции. Вдруг ко мне подходит мама, берёт меня на руки, и мы выходим из вагона. Я маму ни о чём не спрашиваю, раз вышли из вагона, значит так нужно. Мама сказала, что вечером уедем домой. Поезд с детьми тронулся и двинулся дальше. Впереди мост через речку, а на другом берегу густой лес. Я на руках у мамы и мне всё хорошо видно: поезд въезжает на мост, а со стороны леса появляются два самолёта! Они подлетели к поезду, когда он весь был на мосту и сбросили бомбы! Одна попала в середину состава, вторая в хвост. Всё обрушилось в реку! Мама со мной спряталась в канаве. Самолёты развернулись и улетели, они не стали бомбить станцию. Они своё чёрное дело сделали.

Вечером мы уже были в Ленинграде. К нам приехала бабушка и она забрала меня к себе на ул. Гоголя, дом 5. Бабушка жила в коммунальной квартире. У неё было две комнаты. В одной жила невестка с двумя детьми, мальчиком и девочкой, в другой жили я с бабушкой. Четыре сына бабушки ушли на фронт. Старший сын ранней весной был откомандирован на длительный срок в город Златоуст. Вместе с ним уехала его семья и отец, мой дедушка. На фронт он ушёл с Урала.

Вскорости к бабушке привезли ещё одного внука, он был старшим, лет шести. Утром бабушка уходила за хлебом и за другими продуктами. В булочную нужно было ходить каждое утро отоваривать карточки. Днём нас выпускали на улицу посмотреть, как солдаты несут аэростаты. Обстрелы центра города стали более частыми и длительными. Мы стали ходить в бомбоубежище в Кирпичном переулке. Маленькое, полутёмное, стоят скамейки. Но в нём было безопасно. Как-то взрыв был рядом и такой силы, что казалось бомба попала в дом с бомбоубежищем. Пришла дежурная девушка и рассказала, что бомба попала в соседний дом и выход из бомбоубежища завалило обломками. Откопали нас быстро, и мы вернулись домой.

Соседи из бабушкиной квартиры все эвакуировались, кроме одной девушки. Она уходила рано утром, а возвращалась часов в 10 вечера. У нас была общая стенка. Девушка входила в комнату и, прежде всего, заводила патефон с пластинкой «Люба Любушка, Любушка-голубушка». Под эту песню я засыпала.

Зима, очень холодно. На улицу выходили только в бомбоубежище. Согревала комнату буржуйка. На ней бабушка грела воду и готовила какую-то еду. Как-то поздно вечером к нам пришёл младший сын бабушки. Он лежал в госпитале после ранения. Лечение закончилось, и его отпустили на два дня домой. Бабушка уложила его спать со мной. Утром, перед уходом за хлебом, бабушка поговорила с ним. Когда бабушка вернулась с хлебом, её сын уже был мёртв. Дворник дала нам длинные санки, бабушка одела сына, завернула в простыни. На этих санках мы и повезли дядю по заснеженному городу к месту сбора умерших. Долго шли одни, потом к нам стали присоединяться другие женщины с санками и детскими колясками. Когда мы приблизились к назначенному месту стоянки грузовика, нас уже было много. Жутко было смотреть, как близкого человека закидывают в грузовик. Начался обстрел города. Нам помогли найти ближайшее бомбоубежище. Нам нужно было отдохнуть, прежде чем мы пойдём домой. Кто-то подсказал бабушке, что в Эрмитаже комфортное бомбоубежище.

Обстрелы стали настолько частыми, что вернувшись из ближайшего бомбоубежища домой, приходилось сразу возвращаться назад.

На следующий день пошли в Эрмитаж. С улицы Гоголя идти близко. Пришли и были удивлены увиденным. После нашего маленького и тёмного бомбоубежища это было необыкновенным: большой светлый зал, удобные деревянные диваны, для детей стояли топчаны и в них можно было уложить детей спать. Горячий кипяток был целый день. При возвращении домой я проверяла, стоят ли кони на Арке Главного штаба. Да, стоят, значит всё будет хорошо.

Пережили эту страшную тяжелую зиму. Весна 1942 года! Город освобождают от снега. Мешают частые обстрелы и налёты. Бабушка больна. У меня стали болеть колени и не каждый день я могла спуститься по лестнице дома, чтобы пойти в ближайшее бомбоубежище. Мама решила всё же эвакуироваться в Горьковскую область к бабушкиной сестре. Нам назначили день – 26 августа 1942 г.

В день моего рождения, 22 июля, мы пришли в Эрмитаж. Мне исполнялось 5 лет. Меня поздравили и подарили кусочек хлеба, крутое яйцо и шоколадную конфету. Бабушка сделала мне бу-терброд, намазав желток на хлеб. Необыкновенно вкусно! Белок яйца можно было держать во рту целый день, по кусочку откусывать и жевать. Перед уходом домой выпила кипяток с конфеткой. Свежий хлеб я не любила, он быстро съедался. А вот дуранду, даже половинку брикета можно сосать и жевать очень долго.

26 августа. Мы готовы к отъезду. В назначенное время мы пришли к месту сбора. Проверены документы, вещи, ничего лишнего. Людей и вещи погрузили в грузовики. Я не помню, как мы добирались до Кобоны на Ладожском озере. Нас разместили на баржи, ночь, шёл дождь и пришлось баржи закрыть брезентом. Когда сняли брезент, уже было утро. Озеро было спокойное, светило солнце, мотор баржи ласково фыркал. Все завтракали кто чем. И тишина, от которой мы отвыкли. С правой стороны от нас шли две баржи. И вдруг послышался гул приближающихся самолётов. Всё происходило очень быстро. Были сброшены две бомбы на две баржи. Немецкие самолёты улетели. Обе баржи пошли на дно. Люди пытались спастись, но они уходили под воду. Мы сидели около борта, и я смотрела на воду. Мужчина протягивал ко мне руку! Бабушка отвернула меня, она плакала. Я увидела маму. Она стояла на корме баржи с капитаном. Они пели песни, отвлекая пассажиров от происходящего на воде. В 2000 году у нас в гостях был друг детства мужа, заслуженный художник Карелии Михаил Юфа. Вспомнили блокаду Ленинграда и Ладогу. Он рассказал о поющих женщине и капитане на барже, отвлекающих пассажиров от происходящего. Это была моя мама.

Запомнилось то, что «бьёт по мозгам». То, что происходит ровно, без волнений, в памяти не осталось. Баржа причалила к берегу и всё! Больше я ничего не помню. Следующий день, утро, я проснулась в товарном вагоне. Много народа, но не тесно, кто-то спит, кто-то занимается своими делами. Кругом лес, светит солнце, покой. На остановках все ходили за водой и кипятком. К вагону местные жители приносили еду. Горячая варёная картошка! Её можно долго есть. Так мы доехали до города Горький, потом на пароходе по Волге до села Работки. Приходили к нам селяне посмотреть на выжившего ребёнка из Ленинграда.

Мама вернулась в Ленинград весной 1944 года, я с бабушкой вернулась в октябре 1945 года. Все внуки бабушки живы и здоровы. Четыре сына бабушки погибли на войне.