Публикации
Статьи
Книги
Повести, очерки, рассказы
Видео
Материалы научных конференций

Дубсон Вадим. «Эвaкуация еврейского населения СССР в 1941–1942 гг.: цифры и факты».

История эвакуации еврейского населения СССР в годы Второй мировой войны остается в центре внимания исследователей и широкой общественности. Ниже мы приведем некоторые цифры и факты, освещающие различные аспекты этой темы. Основное внимание будет уделено довоенному советскому плану эвакуации, организации процесса эвакуации в первые месяцы войны, анализу статистических данных о численности и составе эвакуированного еврейского населения, выехавшего из западных регионов СССР и размещенного в восточных районах страны. Мы попытаемся также примерно оценить общую численность эвакуированных в 1941–1942 гг. советских евреев.
Еще в довоенный период в СССР были подготовлены планы эвакуации населения в случае нападения Германии. 7 июня 1941 г. датируется проект постановления СНК СССР «Об утверждении положения об эвакуации и порядка разработки эвакопланов» (далее – «Положение»)[1].

В соответствии с «Положением» были установлены районы, из которых должна была проводиться эвакуация, а также определены категории эвакуируемого населения:

  1. Районы развертывания армий – пограничная полоса глубиной 75–100 км. Планировалась эвакуация из этих районов детей дошкольного возраста и школьников до 15 лет, а также стариков старше 60 лет перед началом военных действий.
  2. Районы возможного захвата противником, устанавливаемые командованием фронта. Предусматривался вывоз из них всего мужского населения, годного к военной службе, а также, в зависимости от оперативной обстановки, перечисленных в предыдущем пункте категорий населения.
  3. Важнейшие центры страны: Москва, Ленинград, Минск, Киев, Одесса.
    «Положением» устанавливались запретные зоны и районы размещения при эвакуации. Эвакуируемое население запрещалось размещать западнее линии, проходящей через Псков,
  4. Великие Луки, Смоленск, реку Днепр и Николаев, вероятно, чтобы не мешать развертыванию войск.

Промышленные предприятия и высшие учебные заведения должны были вывозиться в районы к востоку от линии Москва – Воронеж – Ростов, с целью обезопасить их от налетов вражеской авиации.

К «Положению по эвакуации» приложена выполненная в одном экземпляре карта-схема эвакозон. На ней обозначены Зона эвакуации и запретные зоны для размещения населения и промышленных предприятий, подлежащих вывозу из Зоны эвакуации, а также выделены города, подлежащие разгрузке: Москва, Ленинград, Минск, Киев, Одесса2 (см. Приложение).

Была запланирована следующая очередность вывоза при эвакуации:

  1. Ценное имущество государственных учреждений и предприятий.
  2. Дети.
  3. Старики.
  4. Прочие объекты и грузы [3].

Кроме того, в начале июня 1941 г. были подготовлены планы эвакуации из Москвы и Ленинграда. Планировалось с началом войны вывезти из каждого из этих городов по одному миллиону человек [4].

Неожиданность нападения и быстрота продвижения немецких войск стали теми факторами, которые заставили внести существенные коррективы в имевшиеся планы вывоза населения из угрожаемых зон. В советской историографии подчеркивалось, что эвакуировались в первую очередь детские учреждения, женщины с детьми и люди пожилого возраста [5]. Однако, в партийно-правительственных постановлениях по эвакуации, принятых в начале войны, устанавливалась другая очередность вывоза населения.

Согласно постановлению от 27 июня 1941 г. «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества» эвакуции подлежали «квалифицированные рабочие вместе с эвакуируемыми предприятиями, семьи начсостава Красной Армии, работников НКВД и ответственных советских и партийных работников, дети до 15 лет». В ходе эвакуации в первую очередь должны были вывозиться промышленное оборудование и сырье, историко-музейные ценности и лишь затем население. Очередность вывоза населения должны были определять военные советы фронтов, в зависимости от сложившейся обстановки. Им предписывалось «в случае невозможности планомерной организации эвакуации принимать меры… [по] эвакуации всего населения из угрожаемых районов» [6].

5 июля 1941 г. было принято три дополнительных партийно-правительственных постановления, регулирующих эвакуацию населения. Постановление «Об эвакуации рабочих и служащих эвакуируемых предприятий» дополняло директиву от 27 июня. В нем разъяснялось, что эвакуация персонала должна производиться по решению соответствующих наркоматов и включать также семьи эвакуируемых. Рабочие и служащие должны были эвакуироваться по возможности одновременно с вывозом оборудования их предприятий [7].

Постановление «О порядке эвакуации населения в военное время» определяло сферу компетенции военных и гражданских властей. Эвакуация из прифронтовой полосы должна была производиться по указанию местного военного командования, а в других районах только с разрешения Совета по эвакуации. В соответствии с постановлением, состав эвакуируемых и очередность эвакуации определяли совнаркомы республик, областные и краевые исполкомы советов. Осуществление эвакуации возлагалось на местные органы советской власти и НКПС. [8]

Отдельное постановление подтверждало привилегии при эвакуации «семей руководящих партийных работников и семей начальствующего состава Красной Армии, Флота и войск НКВД». В соответствии с ним местное военное командование, местные органы советской власти и железнодорожные органы были обязаны предоставлять этим семьям все необходимые транспортные средства, обеспечивать их питанием, одеждой и медицинским обслуживанием. Место жительства эта категория эвакуируемых могла избирать по собственному желанию (за исключением Москвы и Ленинграда) [9].

Таким образом, эвакуация различных групп населения, в соответствии с их статусом в советской иерархии и степенью важности для страны, была достаточно подробно регламентирована. Вместе с тем, никаких постановлений или указов, определяющих или упоминающих преимущества каких-либо этнических групп при эвакуации нам обнаружить не удалось [10].

На практике решения различных инстанций часто не поспевали за быстро меняющейся обстановкой на фронте и противоречили друг другу. Например, распоряжение об эвакуации 10 000 человек («членов семей рабочих и служащих») из города Клинцы Орловской области, где проживало в 1939 г. 6 500 евреев [11], Совет по эвакуации дал 19 августа [12], тогда как город был захвачен 20 августа 1941 г. Это произошло после неожиданного поворота второй немецкой танковой группы на юг, в результате чего за несколько дней была оккупирована западная часть Орловской области. Немцы вошли в неразрушенный город, живущий своей обыденной жизнью [13]. Не эвакуировалось более 3 000 евреев [14]. Частичная эвакуация предприятий легкой промышленности города, в том числе швейной фабрики «Дер Эмес», происходила в тяжелых условиях, в непосредственной близости от района боеых действий [15]. Секретарь горкома партии, председатель горсовета и начальник горотдела НКВД были исключены из партии за невыполнение указания обкома об уничтожении оборудования фабрик и заводов [16], в то время как Совет по эвакуации дал указание об их вывозе.

В другом случае, прокурор Вяземского гарнизона завел уголовное дело на секретаря Смоленского обкома партии за то, что тот начал эвакуацию женщин и детей из Вязьмы без санкции ЦК партии, уже после того как 16 июля немецкие войска заняли Смоленск. Хотя, в итоге, обком признал действия прокурора неправильными, организованная эвакуация населения из Вязьмы была задержана [17].

Стремительное наступление немецких войск затрудняло проведение эвакуации населения в значительных масштабах из западных приграничных областей. Линия фронта быстро продвигалась внутрь страны, и понятие «прифронтовая полоса» становилось размытым и трудно определяемым. В справке Совета по эвакуации о работе по эвакуации населения к 18 июля 1941 г. отмечается, что «в первые дни войны эвакуация гражданского населения из прифронтовой полосы производилась беспорядочно, эшелоны формировались стихийно, шли без начальников, не всегда обеспечивались питанием» [18].

Значительную часть эвакуационного потока составляли беженцы [19]. Как будет показано ниже, евреи составляли большую часть беженцев с территории Украины, Белоруссии и Молдавии [20]. Иногда беженцы могли пользоваться транспортом и другими услугами, предоставляемыми государством. Государственные органы пытались регулировать движение гражданского населения в тыл. Так, в августе 1941 г. Совет по эвакуации рассматривал вопрос «о стихийной самоэвакуации населения», а 3 августа он принял постановление об упорядочении эвакуации населения из прифронтовой полосы [21].

С первых дней войны начался массовый вывоз населения из Москвы и Ленинграда, по-видимому по планам, разработанным еще до начала войны. Значительную часть эвакуированных составляли дети дошкольного и школьного возраста. До 14 июля 1941 г. из Москвы было вывезено более 450 000, а из Ленинграда 273 500 детей22. Это составляло соответственно более 50% и 80% от общего количества эвакуированных из этих городов.
Первоначально предлагалось эвакуировать за первую декаду июля из западных областей страны 1 665 000 человек, но в окончательном варианте этого плана число подлежащих эвакуации было сокращено более чем в четыре раза – до 395 000 человек [23]. Одной из причин такого решения была, вероятно, острая нехватка вагонов. Так, в письме наркома путей сообщения Л. Кагановича в Совет по эвакуации от 17 июля 1941 г. отмечается:

«В настоящее время железные дороги испытывают острый недостаток порожних вагонов, что создает большие затруднения для обеспечения воинских перевозок… В то же время железные дороги ежедневно перевозят большое количество эвакуированного населения. При этом большое число людских эвакуационных перевозок производится на значительные расстояния, задерживая большое число вагонов» [24].

Кроме того, массовая эвакуация населения из Москвы и Ленинграда в основном железнодорожным транспортом [25] ограничивала возможности вывоза людей из западных областей СССР. В общем потоке эвакуированных к 18 июля 1941 г., не считая находившихся в пути, доля Москвы и Ленинграда составила 64%, а число выехавших из прифронтовой полосы – 36% [26].

Такая политика советских властей снижала возможность эвакуации и бегства еврейского населения из районов традиционного еврейского проживания (бывшей «черты оседлости»). Следует учесть, что более одной пятой еврейского населения СССР в границах 1939 г. проживало в регионах, оккупированных в течение первого месяца войны [27].

В результате, лишь немногим евреям удалось выехать с территорий, аннексированных СССР в 1939–1940 гг. (7–8%) и из той чати Восточной Белоруссии, которая была оккупирована до конца июня 1941 г. [28]. Из западной части Украины, в границах 1939 г., оккупированной в июле, эвакуировалось не более одной трети [29], а из части Восточной Белоруссии, занятой в этом же месяце и из западных районов Смоленской области РСФСР – примерно 45% проживавших там евреев [30].
Ситуация кардинально изменилась во второй половине июля. Из числа эвакуированных с 18 июля по 1 августа почти 94% составили выехавшие из прифронтовой полосы. Резко сократилась эвакуация населения из Москвы и Ленинграда [31]. Вероятно это было связано с изменившейся обстановкой на фронте. В ходе Смоленского сражения немецкое продвижение к Москве замедлилось. В это же время наступавшая под Ленинградом 4-я танковая группа была остановлена на рубеже реки Луги. Красная Армия упорно оборонялась в районе Киева [32]. Таким образом, сложились условия для проведения в более широких масштабах, чем ранее, эвакуации населения из районов, оказавшихся под непосредственной угрозой захвата врагом.
С ростом числа выехавших из западных областей выросло и число евреев, которым удалось спастись от нацистов. По-видимому, во второй половине июля доля эвакуировавшегося еврейского населения уже превышала долю оставшегося на занятой немцами территории. Из оккупированной в августе части Восточной Белоруссии эвакуировалось 77% евреев, что составляло почти половину от общего числа евреев, выехавших с территории Белоруссии в границах 1939 г. [33]. Из центральных областей Украины, на территорию которых немцы вступили в конце июля, удалось эвакуироваться двум третям проживавших там евреев [34].
В августе 1941 г. размеры эвакуации населения из Москвы и Ленинграда вновь резко выросли. В общем числе эвакуированных в период с 1 по 20 августа доля этих городов составила 75%. Среди эвакуированных за первые два месяца войны почти половину составили жители Москвы и Ленинграда [35]. К 10 сентября из Москвы было вывезено 2 179 000 человек [36].

Накануне войны примерно 70% еврейского населения СССР в границах 1939 г. проживало на территории, впоследствии оккупированной немецкими войсками [37]. Поэтому столь широкие масштабы эвакуации населения из Москвы и Ленинграда в первые месяцы войны имели негативные последствия для большей части советского еврейства. В то же время не следует забывать, что примерно 700 000 жителей Ленинграда, в том числе и евреи, погибли от голода в тяжелейших условиях блокады города [38].
Шансы стремившихся эвакуироваться советских евреев добраться до тыловых районов зависели от географического расположения их населенного пункта (в том числе от близости к железной дороге и другим путям сообщения), от скорости продвижения немецких войск и от текущих приоритетов советской эвакуационной политики.
Так, из расположенных на железнодорожных линиях городов Смоленска и Рославля Смоленской области удалось уехать 70– 80% евреев, а из стоящих в стороне от железной дороги городов и местечек Велижа, Рудни, Хиславичи и Любавичи лишь 20– 40%. Похожая картина наблюдалась и в Орловской области, где из находившихся на железной дороге городов Новозыбков и Унеча спаслось 70–80% евреев, а из захваченных почти одновременно с ними городов Стародуб и Мглин менее 20%. В Калининской области из расположенных на железной дороге городов Невель и Торопец выехало соответственно примерно 70% и 80% евреев, причем Торопец расположен восточнее Невеля [39].

Эвакуация населения в значительных масштабах проводилась властями только из крупных городов, откуда вывозилось важное промышленное оборудование. Например, в Смоленске, где до войны проживало около 160 000 человек [40], в декабре 1941 г. находилось 27 000 человек.

В ряде случаев местное городское или сельское партийное или советское начальство, которое не имело ясных указаний сверху по поводу эвакуации гражданского населения, препятствовало отъезду евреев. Некоторые евреи, особенно жившие в сельской местности, не хотели расставаться со своими домами и имуществом. Часть еврейского населения не знала о том, что нацисты уничтожают евреев, или не доверяла информации об этом, поступавшей из официальных советских источников, и потому не хотела эвакуироваться.
На новых местах эвакуированное еврейское население оказалось в весьма тяжелых условиях. Об этом ярко написал в годы войны известный американский еврейский писатель и общественный деятель Иосеф Шехтман:

«Несмотря на то, что большинство трудоспособных элементов, не находящихся в Красной Армии, нашли работу, общее положение эвакуированных евреев очень тяжелое. Они лишились почти всего своего имущества. Семьи разделены: отцы, матери, дети потеряли друг друга. Многим приходилось быть в пути долгие месяцы, страдая от недостатка пищи и теплой одежды.

На новые места они прибывали в состоянии полного истощения. Жилищный кризис был всюду до крайности острый. Непривыкшие к местным условиям беженцы особенно страдали от вызванных обстоятельствами военного времени перебоев и затруднений в подвозе продуктов. Скученность и недоедание вызывали массовые заболевания и повышенную смертность. Хуже всего приходилось старикам и физически слабым элементам, неспособным к работе и заработку» [41].
До декабря 1941 г. учетом эвакуированных занималось Переселенческое управление при СНК СССР (далее – Переселенческое управление) [42], а затем эта функция перешла к Управлению по звакуации населения (далее – УЭН), которому подчинялось Центральное справочное бюро в Бугуруслане. Постановление об учете эвакуированных было принято 7 июля 1941 г. [43]. В письме от 27 июля того же года председатель Совета по эвакуации Н. Шверник потребовал от председателей облисполкомов проводить четкий поименный учет эвакуированных, а списки размещенных в областях направлять в Переселенческое управление [44].
По состоянию на 15 ноября 1941 г. Переселенческим управлением были составлены таблицы по распределению эвакуированных, учтенных списками, по республикам и областям, из которых осуществлялась эвакуация, и по национальностям, с указанием количества эвакуированных, размещенных в отдельных республиках, краях и областях [45]. В эти таблицы вошли данные почти по всем регионам, из которых осуществлялась эвакуация в 1941 г.
Всего было учтено почти 2 500 000 человек. Из них 27.2% выехало из Москвы и Ленинграда, всего 678 000 человек (364 000 из Москвы и области и 314 000 из Ленинграда и области), 21.4% – с Украины (533 000 человек), 8.9 % из Белоруссии (222 000 человек), 8.2% – из РСФСР (205 000 человек), а остальные – из других мест [46].

Численность евреев составила около 670 000 человек или примерно 27% от всей численности учтенного населения. На территории РСФСР к моменту составления таблиц было сосредоточено 87% от всех учтенных евреев, остальные были зарегистрированы в республиках Средней Азии. Около 45% евреев, учтенных в этих списках, были размещены в регионах, которые были полностью или частично оккупированы немецкими войсками в 1942 г.: Краснодарском и Орджоникидзевском краях, Сталинградской и Воронежской областях. Поэтому позже большинству из ранее эвакуировавшихся в эти регионы пришлось вновь искать спасения от наступавших немецких войск [47].

По количеству эвакуированных евреи занимали второе место после русских и превосходили украинцев более чем в 3 раза, а белорусов – почти в 8 раз. По нашим подсчетам с использованием данных из вышеуказанных таблиц среди эвакуированных из Белоруссии, размещенных в России (данные в среднем по 16 областям, краям и автономным республикам), белорусов было 27%, в Казахстане (данные в среднем по 13 областям) – 25%, в Узбекистане – 20%, а в Таджикистане – 14%. При этом, на 1 января 1939 г. белорусы составляли 82.9% населения Белоруссии. Отсюда следует, что значительную часть эвакуированных из Белоруссии составляли евреи, доля которых в населении республики равнялась на 1 января 1939 г. всего лишь 6.7%. Анализ списков эвакуированных на 120 000 человек, хранящихся в Национальном архиве Республики Беларусь (далее – НАРБ), показывает, что евреев было не менее 50% от всех эвакуированных из этой республики [48]. Как правило, среди тех, кто выехал с предприятиями и организациями, евреев было меньше половины, а среди беженцев – больше.

По-видимому, среди эвакуированных с Украины евреев было несколько меньше, чем из Белоруссии, но можно предположить, что их было около половины. Об этом свидетельствуют, например, следующие факты. К 1 сентября 1941 г. в Казахстан прибыли 24 258 эвакуированных, в том числе из Украины – 6620 (из них только 41% украинцев), из Белоруссии – 5159 (из них 24% белорусов) [49]. В Киргизию до конца 1941 г. прибыло из Украины 35 000 человек (из них только 33% украинцев), из Белоруссии 3486 (из них 18.6% белорусов) [50].
Среди беженцев с Украины евреи составляли большинство. Приведем только два примера. Один из евреев, который был в Киеве 8–10 июля 1941 г., обратил внимание на то, что большинство пассажиров, плывших на корабле «Феликс Дзержинский», в основном женщин, детей и стариков, составляли евреи-беженцы из различных городов и местечек Украины [51]. В другом случае еврей, беженец из Харькова, рассказал о том, что дороги, по которым шли отступавшие советские войска, были заполнены беженцами, большинство из которых были евреями, что вызывало враждебную реакцию у советских солдат [52].

До сих пор остается дискуссионным вопрос о том, сколько всего было эвакуировано советских евреев в 1941–1942 гг. Приведем некоторые данные по этому вопросу.

Согласно сводным данным о количестве прибывшего эвакуированного населения на 1 декабря 1941 г. было принято в целом по СССР 5 312 600 эвакуированных, из которых 2 872 738 были учтены в именных списках. Среди последних численность евреев составила 779 410 человек или 26.94%. В именные списки вошло больше половины прибывших на новые места эвакуированных. Регистрация проводилась во всех республиках, краях и областях СССР. Поэтому по отношению к общему числу эвакуированных количество эвакуированных, учтенных списками, является представительной выборкой [53].

К 10 января 1942 г. в целом по СССР было принято по разным данным примерно 7 000 000–7 300 000 эвакуированных [54]. Если предположить, что доля евреев среди эвакуированных осталась к этому времени приблизительно той же, что и на 1 декабря 1941 г., то общее число эвакуированных евреев в это время можно оценить в 1 900 000–2 000 000 человек [55]. До конца года эта цифра могла еще немного вырасти, так как дополнительно эвакуировалось несколько десятков тысяч евреев, в основном из Ленинграда [56].
Попытаемся также приблизительно оценить общее число эвакуированных евреев в СССР по республикам, в которые они прибыли, к концу 1942 г.
По данным на 1 декабря 1941 г. в РСФСР имелось 2 643 685 эвакуированных, учтенных списками, из них 649 759 евреев (25%) [57]. В Яд Вашем из Государственного архива РФ поступили списки эвакуированных по итогам переписи, проведенной в марте-апреле 1942 г. в РСФСР на примерно 3 000 000 человек [58]. Регистрация проводилась почти во всех областях и краях республики. По подсчетам сотрудников Яд Вашем среди них оказалось 600 000 евреев или 20% от общего числа эвакуированных [59]. К весне 1942 г. на территории тыловых районов РСФСР было размещено более 5 914 000 человек [60]. Поскольку итоги весенней 1942 г. переписи эвакуированных в РСФСР являются репрезентативной выборкой от их общего количества, мы можем предположить, что весной 1942 г. на территории РСФСР поселилось примерно 1 200 000 эвакуированных евреев. К концу года эта цифра несколько уменьшилась, так как десятки тысяч эвакуированных евреев выехали в Среднюю Азию и Закавказье в период летнего немецкого наступления. По-видимому, в РСФСР осталось 950 000–1 000 000 эвакуированных евреев.

Среди эвакуированных, прибывающих в республики Средней Азии, большую часть составляли беженцы, а значит был высок процент еврейского населения. Так, в Узбекистан до конца 1941 г. приехало 716 000 эвакуированных, из которых только 80 000 прибыло в организованном порядке с предприятиями и организациями, а всего за годы войны Узбекистан принял более 1 000 000 эвакуированных [61]. На 1 октября 1941 г. в республике
было зарегистрировано 43 559 эвакуированных, из них 26 784 евреев (60%), а к концу года доля евреев среди эвакуированных выросла до 63% [62]. Примерно такой же процент евреев – в картотеке эвакуированных в Узбекистан на 339 500 человек за 1942 г., находящейся в Мемориальном музее Холокоста США. По сообщению газеты «Эйникайт», органа Еврейского антифашистского комитета (далее – ЕАК), от 23 августа 1945 г. всего в Узбекистан эвакуировалось примерно 500 000 евреев [63].

В Казахстан за все время эвакуации прибыло 533 000 человек, а на ноябрь 1941 г. было зарегистрировано 159 000 эвакуированных, из которых евреев было 74 565 человек (47%) [64]. В Алма-Атинскую область за 1941 г. прибыло 36 744 эвакуированных, из них 20 261 евреев (55%) [65]. В это же время в Карагандинскую область прибыло 11 136 эвакуированных, из них 6 556 евреев (59%) [66]. В Семипалатинскую область в 1941–1942 гг. приехало 31 079 эвакуированных, из них примерно 20 000 евреев (65%) [67]. В Кызылординскую область в 1941 г. прибыло 27 861 эвакуированных, из них 13 218 евреев (47%) [68].

На основании приведенных данных можно сделать вывод о том, что среди эвакуированных в Казахстан евреи составляли примерно половину, т. е. не менее 250 000 человек. В октябре 1943 г. нарком госбезопасности Казахской ССР А. Бабкин сообщил в ЦК компартии республики, что «во время войны в Казахстан из западных республик и областей СССР, а также из прифронтовой полосы, в числе эвакуированного гражданского населения прибыло до 300 тыс. человек евреев» [69]. Исходя из этого можно оценить численность эвакуированного еврейского населения в Казахстане в 250–300 тыс. человек.

В Киргизии, по данным единовременного учета эвакуированных советских граждан на 1 января 1942 г., республиканским статуправлением было зарегистрировано 61 041 человек, из них 29 126 евреев (48%) [70]. Согласно данным Госплана СССР по состоянию на 20 января 1942 г. в Киргизии находилось 100 000 эвакуированных [71]. Всего за время войны в Киргизию прибыло около 139 000 эвакуированных [72]. Можно предположить, что среди них было 60 000–70 000 евреев.
В январе 1942 г. общая численность эвакуированных в Таджикистане и Туркмении оценивалась учетными органами в 41 000 человек [73]. В Средней Азии далеко не все эвакуированные были охвачены учетом в 1941 г. Кроме того, вышеуказанная цифра выросла после второй волны эвакуации, проходившей летом 1942 г. Через Каспийское море и Туркмению пролегал маршрут движения мощного потока эвакуированных с Северного Кавказа через Каспийское море в Среднюю Азию. Некоторые беженцы по дороге могли оставаться в Туркмении. Поэтому общую численность эвакуированных евреев в этих республиках можно осторожно оценить в 40 000–50 000 человек.
Таким образом, к концу 1942 г. в республиках Средней Азии (Узбекистане, Казахстане, Киргизии, Таджикистане и Туркмении) по нашей оценке находилось 850 000–920 000 эвакуированных евреев.
В Азербайджан в 1941–1942 гг. приехало 55 429 евреев [74]. В Грузии на 20 января 1942 г. числилось 27 500 эвакуированных (в Азербайджане – 17 800) [75]. Краткая еврейская энциклопедия сообщает, что во время войны в Грузию прибыло большое количество еврейских беженцев из западных областей СССР, Украины, Белоруссии и России [76]. Вероятно, в Грузию прибыло примерно столько же евреев, сколько и в Азербайджан – 45 000–50 000. Тысячи беженцев приехали также в Армению. Общее число эвакуированных евреев в Закавказье могло составить 100 000–110 000 человек.

Суммируя данные по РСФСР (900 000–950 000), Средней Азии (850 000–920 000) и Закавказью (100 000–110 000) получаем примерную оценку в целом по СССР – 1 900 000–2 000 000 эвакуированных евреев за 1941–1942 гг.

ЕАК собирал в годы войны информацию об эвакуированном еврейском населении в восточных регионах СССР. В газете «Эйникайт» регулярно появлялись материалы на эту тему. В этой газете работал, а после войны стал заместителем главного редактора, журналист С. Рабинович [77]. В 1965 г. в Москве в издательстве «Агентство печати “Новости”» вышла за авторством Рабиновича пропагандистская брошюра «Евреи в СССР» на английском языке и на идиш. По утверждению автора брошюры в годы войны советское правительство спасло два миллиона евреев только на территории Советского Союза [78]. В 1972 г. в этом же издательстве вышло похожее издание на русском языке под названием «Советские евреи: мифы и реальность», в котором отмечалось, что во время войны «вглубь советского тыла было отправлено около 2 миллионов граждан еврейской национальности» [79] (курсив наш). Вряд ли можно согласиться с израильским историком Бенционом Пинчуком, который в 1981 г. назвал эту цифру выдумкой («агада») [80]. Вероятно, С. Рабинович опирался на информацию, взятую из материалов ЕАК.

В заключение следует отметить, что руководство Центра розыска и информации Российского «Красного Креста» утверждает, что в его картотеке эвакуированных имеются карточки более чем на 2 000 000 имен эвакуированных советских евреев (из общего количества примерно в 6 500 000 имен) [81]. Составление электронной базы данных имен эвакуированных советских евреев на базе этой картотеки и других имеющихся картотек и списков позволит уточнить те данные, которые имеются в нашем распоряжении.

Примечания

  1. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3028. Л. 83. Документ помещен в дело за июль 1941 г.
  2. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3028. Л. 73. Карта-схема эвакозон от 7 июня 1941 г. публикуется впервые.
  3. Там же. Л. 74–82.
  4. Куманев Г. Эвакуация населения СССР: достигнутые результаты и потери // Людские потери СССР в период Второй мировой войны. СПб., 1995. С. 137; ГАРФ. А-259. Оп. 40. Д. 3073. Л. 25. Довоенные эвакуационные планы не были окончательно утверждены, вероятно из-за того, что Сталин надеялся отсрочить войну с Германией.
  5. См., например: Белоносов И. Эвакуация населения из прифронтовой полосы в 1941–1942 гг. // Эшелоны идут на восток. М., 1966. С. 18; Мунчаев Ш. Дружба народов СССР – важнейшее условие в решении проблемы эвакуации в годы Великой Отечественной войны // Вестник МГУ. История. 1972. № 6. С. 50.
  6. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3073. Л. 26–27 (проект постановления); Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 208.
  7. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3022. Л. 36.
  8. Там же. Л. 34. НКПС – Народный комитет путей сообщения.
  9. Там же. Л. 40. Об этом постановлении в советской историографии не упоминалось.
  10. Версии о существовании такого указа см.: Levin D. The Attitude of the Soviet Union to the Rescue of Jews // Rescue Attempts during the Holocaust. Jerusalem, 1974. P. 226-227.
  11. Distribution of the Jewish Population of the USSR, 1939. Jerusalem, 1993. P. 31.
  12. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3063. Л. 9.
  13. Schulte T. The German Army and Nazi Policies in Occupied Russia. Oxford, 1989. P. 44
  14. ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 19. Д. 5. Л. 10.
  15. Там же. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 365. Л. 44; Д. 366. Л. 10.
  16. Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 22. Д. 2080. Л. 195–196; Д. 2081. Л. 8.
  17. Протокол № 10 заседания бюро Смоленского обкома ВКП(б) от 5 августа 1941 г. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 23. Д. 2318. Л. 118. После захвата 16 июля Смоленска обком партии находился в Вязьме.
  18. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3024. Л. 78.
  19. Мы включаем беженцев для удобства чтения в состав «эвакуированного населения». Надо иметь в виду, что беженцы, как правило, на каком-то этапе своего пути присоединялись к поездам и пароходам с эвакуированными и рассматривались советскими властями в качестве таковых.
  20. Ранее на это уже обращали внимание некоторые исследователи. См., напр.: Pinchuk, B. Mediniyut ha-pinui ha-sovietit ve-hatsalat yehudei brit ha-mo’atsot be-milkhemet ha-’olam ha-shniya [Советская эвакуационная политика и спасение евреев Советского Союза во Второй мировой войне] // Shvut, 1981, No.8, pp. 81-85. Представляется неверным тезис И. Арада о том, что подавляющее большинство советских евреев было эвакуировано организованно, так как работало в промышленности, в государственных, партийных, культурных и других учреждениях. См.: Арад. И. Они сражались за Родину: евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне. М., 2011. С. 50.
  21. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3024. Л. 31, 33. Само постановление Совета по эвакуации от 3 августа 1941 г. в деле отсутствует. Сохранилась лишь карточка по учету материала. В ней отмечено, что один экземпляр постановления был послан наркому внутренних дел Л. Берия.
  22. Там же. Д. 3023. Л. 44, 46; История Великой Отечественной войны Советского Со юза, 1941–1945. М., 1961. С. 546.
  23. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3028. Л. 60–62.
  24. Там же. Д. 3036. Л. 41.
  25. По данным НКПС с 29 июня по 29 июля 1941 г. специальные эвакопоезда вывезли из Москвы 960 000 человек. См.: Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки в 4 книгах. М., 1998. Кн. 1. С. 392. Согласно оперативным сводкам НКПС число перемещенных в тыл из Ленинграда с 29 июня по 26 августа 1941 г., когда железнодорожная связь с городом прервалась, составило 773 500 человек. См.: Куманев Г. Указ. соч. С. 143.
  26. Dubson V. On the Problem of Evacuation of Soviet Jews in 1941 (New Archival Sources) // Jews in Eastern Europe. 1999. № 3 (40). P. 47. Table 1.
  27. Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust: A Social and Demographic Profile. Jerusalem, 1998. P. 17.
  28. Levin D. The Lesser of Two Evils: Eastern European Jewry Under Soviet Rule, 1939-1941. Philadelphia, 1995. P.292; Altshuler M. Escape and Evacuation of Soviet Jews at the Time of the Nazi Invasion // The Holocaust in the Soviet Union. N. Y., 1993. P. 97.
  29. Spector Sh. Goral yehudei ukraina ha-sovietit (bi-gvulut 1939) be-’et ha-plisha ha-natsit – misparim ve-umdanim [Судьба евреев Советской Украины (в границах 1939 г.) во время нацистского вторжения – цифры и оценки] // Shvut, 1987, No.12, pp. 55–66.
  30. Альтшулер М. Эвакуация и бегство евреев из Восточной Белоруссии во время Катастрофы (июнь-август) 1941 // Ежегодник Института современного еврейства Еврейского университета в Иерусалиме. 1986. Т. 3. С. 149–150; Оценка для Смоленской области на основе: Круглов А. Уничтожение евреев Смоленщины и Брянщины в 1941–1943 годах // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 3 (7). С. 193–196. Distribution of the Jewish Population of the USSR, 1939. P. 32.
  31. Dubson V. On the Problem of Evacuation of Soviet Jews in 1941. P. 47. Table 1.
  32. История Великой Отечественной войны Советского Союза… Т. 2. С. 68–70.
  33. Альтшулер М. Эвакуация и бегство евреев из Восточной Белоруссии… С. 149–150.
  34. Spector S. Ibid, pp. 60, 66.
  35. Dubson V. On the Problem of Evacuation of Soviet Jews in 1941. P. 47. Table 1.
  36. Горинов М. Будни осажденной столицы: жизнь и настроения москвичей (1941– 1942 гг.) // Отечественная история. 1996. № 3. С. 3.
  37. Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust… P. 16.
  38. Филимонов М. Об итогах исчисления потерь среди мирного населения на оккупированной территории СССР и РСФСР в годы Великой Отечественной войны // Людские потери СССР в Великой Отечественной войне. С. 129.
  39. Рассчитано по Альтман И. Жертвы ненависти: Холокост в СССР 1941–1945 гг. М., 2002, С. 249, 258–259, 262–263, 266.
  40. 75 лет без войны. Смоленская область. Цифры и факты. Смоленск, 2020. С. 28.
  41. Шехтман И. Советское еврейство в германо-советской войне // Еврейский мир: Сб. 1944 г. Иерусалим, М., 2001. С. 234.
  42. Переселенческое управление при СНК СССР было создано в 1939 г.
  43. 43 ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 36. Л. 56.
  44. Там же. Л. 75.
  45. Там же. Ф. А-359. Оп. 40. д. 3091. Л. 18–19, 21–22.
  46. Там же. Л. 18.
  47. Dubson V. On the Problem of Evacuation of Soviet Jews in 1941. P. 56. Appendix. Значительная часть эвакуированного еврейского населения выехала из Краснодарского и Орджоникидзевского краев уже в ноябре–декабре 1941 г.
  48. НАРБ. Ф. 7. Оп. 3. Д. 1963–1989. Всего из Белоруссии было эвакуировано примерно 300 000–360 000 человек. Именные списки эвакуированных представляют собой представительную выборку из общего числа эвакуированных. Более подробное рассмотрение этого вопроса см.: Дубсон В. К вопросу о масштабах эвакуации населения СССР во время Великой Отечественной войны // Неизвестная эвакуация. Воспоминания еврейских беженцев СССР, 1941–1945. Иерусалим, 2015. С. 460–463.
  49. Жангуттин Б. Эвакуация советского населения в Казахстан (1941–1942 гг.) // Новый исторический вестник. 2006. № 1(14). С.72.
  50. Центральный государственный архив Кыргызской республики (далее – ЦГА КР). Ф. 105. Оп. 20. Д. 59. Л. 2, 4. Доля молдован среди эвакуированных из Молдавии, прибывших в Киргизию в 1941 г. была еще ниже – 9.65% (там же).
  51. Altshuler M. Escape and Evacuation of Soviet Jews at the Time of the Nazi Invasion. P. 101.
  52. Пинчук Б. Указ. соч. С. 85.
  53. Дубсон В. Указ. соч. С. 454–455.
  54. ГАРФ. Ф. А-259. оп. 40. Д. 3517. Л. 12, 97.
  55. Наша предыдущая оценка – 1 480 000–1 600 000 эвакуированных евреев – оказалась заниженной, так как мы не учли, что в связи с реорганизациями и переездами, учреждения, занимавшиеся эвакуацией населения, не успевали своевременно обрабатывать поступавшую с мест информацию об эвакуированных.
  56. Дубсон В. Указ. соч. С. 456.
  57. Российский государственный архив экономики (далее – РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 68.
  58. Там же. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 998. Л. 71.
  59. Дубсон В. С. 446.
  60. Колесник А. РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Проблемы тыла и всенародной помощи фронту. М., 1982. С. 94.
  61. ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 52. Л. 126; Гитлин С. Исторические судьбы евреев Средней Азии. Тель-Авив, 2008. С. 674.
  62. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3091. Л. 21; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 68.
  63. Redlich. S. The Jews under Soviet Rule during World War II. N. Y. University. Ph.D. Thesis ,1968. P. 119. См. также: Гинзбург А. Узбекистан: Этнополитическая панорама. Очерки. Документы. Материалы. Том 2. Национально-культурные общества. М., 1995. С. 113.
  64. Крапивницкий Н. Документы Центрального государственного архива Казахстана об эвакуации населения (1941–1943 гг.) // Эвакуация: воскрешая прошлое. Материалы межд. науч. конференции (Алматы, 30 октября 2008 г.). Алматы, 2009. С. 30–31.
  65. Гринберг И. Война и евреи в Алма-Ате // Евреи в Казахстане. История, религия, культура. Материалы I Межд. науч.-ист. конференции. (12–13 ноября 2002 г.). Алматы, 2003. С. 143.
  66. Михеева Л. К истории евреев, эвакуированных в Карагандинскую область в годы Великой Отечественной войны // Евреи в Казахстане. История, религия, культура. Материалы II Межд. науч.-ист. конференции. (27–28 мая 2004 г.). Алматы, 2004. С. 105.
  67. Касымова Г. (Семипалатинск). Эвакуация евреев с оккупированных нацистами территорий Советского Союза // Там же. С. 109, 110.
  68. Государственный архив Кызылординской области. Ф. Р-585. Оп. 1. Д. 7062. Л. 20.
  69. Гринберг И. Евреи в Алма-Ате. Краткий исторический очерк. Алматы, 2009. С. 128.
  70. ЦГА КР. Ф. 105. Оп. 20. Д. 59. Л. 2.
  71. ГАРФ. Ф. А-359. Оп. 40. Д. 3517. Л. 14.
  72. Ярков А. Евреи в Кыргызстане. Бишкек, 2000. С. 93.
  73. ГАРФ. Ф. А-359. Оп. 40. Д. 3517. Л. 14; Ф. А-327. Оп. 2. Д. 52. Л. 152.
  74. Государственный архив Азербайджанской Республики. Сведения о количестве евреев, эвакуированных в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. из оккупированных территорий бывшего СССР в Азербайджан и размещенных в городе Баку и районах республики. Я хотел бы поблагодарить старшего директора проектов Мемориального музея Холокоста США Вадима Алцкана за предоставление этой информации.
  75. ГАРФ. Ф. А-359. Оп. 40. Д. 3517. Л. 14.
  76. https: //eleven.co.il/diaspora/regions-and-countries/11321/
  77. Еврейский антифашистский комитет в СССР, 1941–1948: Документированная история. М., 1996. С. 94, 311.
  78. Rabinovich S. Jews in USSR. M., 1965. P. 13-14. Рабинович для обоснования этой цифры ссылался на американского журналиста Пола Новика, так как упоминать о ЕАК в печати в то время не разрешалось.
  79. Советские евреи: мифы и действительность. М., 1972. С. 20.
  80. Pinchuk B. Ibid, P. 83.
  81. Выражаю благодарность директору Центра розыска и информации Российского «Красного Креста» И. Михайловой за эту информацию.

Приложение

Карта-схема эвакозон от 7 июня 1941 года.
Приложение к проекту постановления Совнаркома СССР
«Об утверждении положения об эвакуации и порядка разработки эвакопланов». Государственный архив РФ. Ф. А-259. Оп. 40. Д. 3028. Л. 73. Публикуется впервые.

Карта-схема эвакозон от 7 июня 1941 года