Сейчас мы имеем возможность снова поговорить о судьбах эвакуированных людей, в том числе эвакуированных евреев. Вчера мы много слышали цифр, обсуждали статистические данные советской эвакуации. Эти цифры постоянно подвергаются пересмотру. Мы не знаем точно, не можем до сих пор установить, сколько было эвакуировано гражданского населения, и среди них евреев, в годы Второй мировой войны в восточные и южные регионы СССР. Ещё сложнее обстоит дело с реконструкцией судеб конкретных людей. Проекты, которые реализуют коллеги, о которых мы сегодня узнали из предыдущего доклада, очень важны, они проливают свет на историю эвакуации и заставляют обобщенные цифры «говорить», так как за каждой цифрой, как мы знаем, скрывается имя, судьба и жизнь человека. Поэтому, мне кажется, что именно такие проекты с личностным аспектом имеют будущее, хотя, возможно, и несвоевременное будущее, потому что все меньше и меньше свидетелей, которые могут поделиться с нами такими историями, остаётся в живых.

Мой проект «Помни о нас…» начался в 2018 году, проект, в ходе реализации которого я подготовила передвижную выставку. Она посвящена памяти пациентов психиатрических клиник, которые были убиты нацистами на территории Северного Кавказа. Но изначально я знала, что мне удастся реконструировать немного таких судеб, так как в лучшем случае у нас есть только списки убитых пациентов, а не истории их болезней и тем более биографии. Поэтому я тематически расширила свой проект и включила в него частично историю Холокоста. То есть помимо изучения истории убийств людей с инвалидностью, я попыталась реконструировать судьбы врачей и медицинских работников из числа евреев, которые стали жертвами Холокоста на Северном Кавказе. Это были как местные, так и эвакуированные в регион евреи. Таким образом, смыслообразующим центром выставки стал медицинский аспект, хотя не всегда речь шла о врачах-евреях, которые работали в психиатрических клиниках. Из 17 стендов выставки три посвящены истории массовых убийств евреев, прежде всего медиков.  В 2020 году мы перевели выставку на немецкий язык, и в ней Холокосту посвящены уже четыре стенда, из которых два стенда показывают судьбы эвакуированных на Северный Кавказ медиков, и еще два – судьбы местных евреев, чьей профессией была медицина.

В 2021 году по мотивам выставки мы сняли документальный фильм «Помни о нас…», отрывок из которого я предлагаю сейчас посмотреть. Мы будем смотреть фильм на русском языке с английскими титрами. Затем я подведу небольшие итоги и озвучу проблемные вопросы, которые до сих пор стоят в том числе передо мной, несмотря на проделанную работу. Если коллеги готовы, мы можем начать просмотр.

Фильм

Ещё одна категория жертв «расовой гигиены» нацистов – медицинские работники из числа евреев, которые оказались в оккупированных городах и станицах Северного Кавказа и стали жертвами Холокоста.

Подразделения Айнзацгруппы Д, войска Вермахта и СС ответственны за массовое убийство евреев на Северном Кавказе. Во многих районах в уничтожении евреев участвовали советские коллаборационисты. Только в Ростове-на-Дону, близ посёлка Вторая Змеёвка было расстреляно более пятнадцати тысяч евреев.

В целом, схема массовых убийств евреев была такая. В первые дни после захвата города или районного центра новая администрация издавала приказ об обязательной регистрации всего еврейского населения. Обычно для этого создавались номинальные еврейские комитеты под председательством известных в общине лиц. Эти комитеты зачастую нацисты использовали как инструмент для ограбления евреев и привлечения их к принудительному труду. Как следует из акта ЧГК по Кисловодску, местному еврейскому комитету велели немедленно изъять у соплеменников и сдать немецкому командованию ценности: золото, бриллианты, серебро, ковры, костюмы, белье, обувь.

9 сентября 1942 года отмеченных звездой Давида собрали на товарной станции якобы для организации переезда. С собой им нужно было иметь только самые ценные вещи и двухдневный запас еды, а ключ от квартиры велели оставлять в комендатуре с указанием адреса на бирке. Около двух тысяч человек не уехали дальше станции Минеральные Воды. Там, в районе стекольного завода, их вместе с другими евреями региона, всего более семи тысяч человек, расстреляли.

В числе убитых был выдающийся учёный, один из ведущих врачей и организаторов курортов кавказских минеральных вод Иоанн Баумгольц. Он лечил многих из известных деятелей первых лет советской власти. Баумгольц успел поработать и в одном из военных госпиталей. После массовой казни велось уже адресное истребление. Так, по повестке явился в гестапо Кисловодска вместе с семьёй хирург Михаил Кауфман, и уже оттуда не вышел. Обезображенный труп самого Кауфмана с вырванной щекой, истерзанные тела его супруги, дочери и внука знакомые опознали уже после освобождения города, до которого профессор не дожил один месяц.

На Северный Кавказ в годы войны эвакуировали промышленные предприятия, культурные и научные учреждения.  В Теберде, куда был перебазирован ялтинский туберкулёзный институт, зимой нацисты согнали в неотапливаемый санаторный корпус сто четырнадцать еврейских семей эвакуированных медработников. Многие были с малолетними детьми. Двое суток им не давали ни еды, ни воды. Пленных периодически избивали. В итоге все двести восемьдесят пять человек были расстреляны в затылок одиночными выстрелами из автоматических пистолетов.

В числе беженцев из прифронтовой полосы, потоки которых стекались также на Северный Кавказ, была семья гинеколога и военного хирурга Владимира Пинкензона.  Они остановились в станице Усть-Лабинская Краснодарского края. Вместе с другими эвакуированными евреями они были расстреляны у заранее приготовленного рва северо-восточнее колхоза «Красный Форштадт».  Перед смертью пионер Муся Пинкензон, участник многочисленных музыкальных конкурсов, попросил сыграть на своей скрипке и исполнил «Интернационал». История мальчика, посмертно ставшего героем, вдохновила создателей советского мультфильма «Скрипка пионера».

Подверглись так называемой «расовой санации» учёные Ставропольского медицинского института, который в годы войны слился с эвакуированным днепропетровским вузом. Однако ввиду стремительного продвижения немецких войск дальнейшая эвакуация была сорвана. Семьдесят два человека – студентов и преподавателей еврейской национальности и их семьи собирали для переселения. А по факту большинство эвакуированных евреев умертвили в душегубках. Некоторых местных евреев расстреляли за городом. При этом из числа обречённых выбирали сильных молодых мужчин, которым приходилось закапывать убитых. Тех, кто это делал, расстреливали в последнюю очередь. Так, общую могилу, где находились тела супругов Каменко, научных сотрудников Мединститута, закапывал их собственный сын, которому удалось спастись:

«Со мной рядом стоял профессор математики Гойх.  Он посмотрел вниз, перед ним жена и двое детей. Он спрыгнул туда, спрыгнул – подошёл немец: Komm!  – Он не идет. – Komm! – Он не идет, лежит на них. Он [немец] вытянул…, стукнул его… Он [Гойх] там остался. Осталось нас 21. Сначала нас заставили этих трупы от краёв вытягивать к середине. Потому что расстреливали-то в основном у края.  Слава Богу, своих я там не видел. Правда, плащ своей матери через два дня, когда разбирали эти вещи, я нашел – порванный плащ, красный».

Нацисты часто издевались над своими жертвами. К примеру, профессору Бриккеру пообещали свидание с семьёй, которую давно уже уничтожили. Ему дали возможность побриться, после чего повели на смерть. Как еврей, он был взят на учёт в гестапо, но вместе со своим напарником по научной работе профессором Яковом Шварцманом, получил отсрочку. Тем не менее семьи учёных впоследствии были вывезены за город в машине-«душегубке».

На Северном Кавказе по разным оценкам историков было убито от 58 до 87 тысяч евреев. Это примерно половина всех жертв Холокоста в современных границах Российской Федерации без учёта Республики Крым.

Большое спасибо, теперь я бы хотела вернуться к теме этого фильма и той проблеме, которую я хотела обсудить. Вы видели, что в фильме также есть цифры, которые говорят нам об общем количестве жертв Холокоста на территории Северного Кавказа. Здесь мы не делим евреев на эвакуированных или местных, но посмотрите, сколь мало историй конкретных людей я смогла найти. То есть из этого общего числа жертв, из многих тысяч жертв Холокоста на Северном Кавказе, в том числе эвакуированных лиц, мне удалось найти меньше десятка судеб, то есть историй жизни и фотографий этих людей. В этом смысле, большую роль проделали коллеги Ставропольского государственного медицинского университета, которые имеют данные по почти всем семидесяти двум членам Мединститута – уничтоженным профессорам, студентам и представителям медицинского персонала данного учебного заведения в годы войны. Большинство убитых сотрудников на тот момент Мединститута, как было сказано в фильме, эвакуированы в Ставрополь (до 1943 года город назывался Ворошиловск) из Днепропетровска Украинской ССР. В основном это были евреи, которые стали жертвами Холокоста в период оккупации Ставрополя. Коллеги из Ставропольского медицинского университета в течение последних двадцати лет занимались как раз реконструкцией истории своего учебного заведения и параллельно восстанавливали биографии тех сотрудников, которые погибли на фронте, и тех, которые были убиты в период оккупации города Ставрополя. Уже несколько лет коллеги проводят научно-практические конференции на базе этого университета, темой которых является история медицины и Холокоста на территории бывшего Советского Союза в годы Второй мировой войны. Они это делают совместно с НПЦ «Холокост». Пример коллег из этого вуза является показательным: все-таки информацию о судьбах жертв Холокоста можно и нужно искать, хотя, мы иногда даже можем не знать, где конкретно она хранится. Так, ставропольцы обращались и в Израиль, и в Америку, и сами искали родственников по всему постсоветскому пространству. И благодаря этому кропотливому труду были восстановлены многие фактические данные, детали судеб евреев-медиков, жизнь которых, к сожалению, прервалась в сорок втором году на территории Северного Кавказа, в оккупированном Ставрополе.

Вот еще один пример. Мы все знаем историю Холокоста в ростовской Змиёвской балке. Там мы говорим прежде всего об убитых местных евреях, и мы знаем цифру общих потерь. Цифры, опять-таки, коллеги называют достаточно разные: в актах ЧГК упоминается 15–18 тысяч евреев, местные краеведы говорят о 27 тысячах, некоторые даже доводят потери до 32 тысяч евреев. Большую роль в воссоздании истории Холокоста в Ростове-на-Дону играет местная еврейская община. В сравнении со Ставропольским медуниверситетом, им, как мне кажется, проще реконструировать судьбы жертв Холокоста, которые были членами местной общины, а не эвакуированы из других регионов СССР: в распоряжении исследователей есть документы местного архива, родственники и знакомые погибших, которые могут жить в Ростове-на-Дону.   Однако из этого огромного числа жертв Холокоста в Ростовской области мы знаем порядка шести тысяч имён, и они опубликованы в мартирологе несколько лет назад. А из этого списка мы установили порядка десяти имён медицинских работников, хотя мы все прекрасно знаем, что медик – это достаточно распространённая профессия среди евреев. Из этих десяти имен мы смогли реконструировать биографии или найти фотографии всего нескольких человек. Сабину Шпильрейн мы сейчас не называем, потому что она, по сути, символ Холокоста в Змиёвской балке.

Таким образом на лицо проблема реконструкции биографий конкретных людей – жертв Холокоста. Я думаю, что для историков это важное поле для научной деятельности. Приведу еще один пример. Мы сейчас в фильме «Помни о нас…» видели историю Муси Пинкензона и его отца Владимира. Всем известна история пионера-героя Муси, фотографию и биографию которого найти и в книгах, и в интернете можно довольно быстро. Все, кто когда-либо писали о пионерах-героях, о героях еврейского сопротивления, всегда указывали этого мальчика. Но мало кто знал, что его отец был профессиональным гинекологом, а в годы войны работал в военном госпитале в городе (тогда станице) Усть-Лабинской. Так как проект «Помни о нас…» посвящен не Мусе, а врачам из числа евреев, я хотела найти фотографии и биографию Владимира, его отца. И я искала эту информацию, наверное, полгода, потому что, как правило, официальная история говорит нам только о Мусе, забывая и членов его семьи, и тех почти четырехсот человек, эвакуированных из Молдавской ССР на территорию Усть-Лабинской – евреев, которые были убиты вместе с Мусей. Благодаря родственникам семьи Пинкензон, которые ныне живут в Израиле, и которые в свою очередь связались с другими родственниками в Молдове, мне удалось найти семейную довоенную фотографию Владимира и его семьи, которая представлена на выставке.  Я была этому очень рада, а те несколько строк, которые мы смогли написать о Владимире Пинкензоне, для меня, наверное, дороже всего на свете. Теперь мы знаем не только о бесстрашном герое Мусе, но и немного о его семье. Поэтому такого рода исследовательская деятельность, которая перерастает в просветительскую, мне кажется, очень важна для сегодняшнего подрастающего поколения. На этом я закончу выступление, чтобы у нас было время для обсуждения. Спасибо.

• Ссылка на фильм: Документальный фильм «Помни о нас…».
• Ссылка на сайт: Выставка «Помни о нас…».