Энциклопедия

ВВЕДЕНИЕ

АНТИСЕМИТИЗМ В СОВЕТСКОМ ТЫЛУ

БАШКИРИЯ

БЕЛОРУССИЯ

ДЕМОГРАФИЯ

ЖИЗНЬ В ЭВАКУАЦИИ

КАЗАХСТАН

КИРГИЗИЯ

ЛЕНИНГРАД

НЕОРГАНИЗОВАННАЯ ЭВАКУАЦИЯ

ОДЕССА

ПОВОЛЖЬЕ

ПРИБАЛТИКА

РЕЭВАКУАЦИЯ

УРАЛ

УЧЕТ И СТАТИСТИКА ЭВАКУИРОВАННЫХ

ЭВАКОПУНКТЫ

Дубсон Вадим. «К вопросу о масштабах эвакуации населения СССР во время Великой Отечественной войны».

Данный материал был опубликован ранее в статье, вышедшей на английском языке[1].

В исторической литературе приводятся самые разные данные о численности населения СССР, эвакуированного в тыловые районы. Р. Мэнли, автор недавно вышедшей первой западной монографии об эвакуации населения СССР в годы Второй мировой войны, пишет о том, что советские и российские авторы обычно оценивают общее число эвакуированных в 17.000.000-25.000.000 человек, но не могут объяснить, каким образом они получили эти данные[2]. Как будет показано ниже, существующие оценки сильно преувеличены, и на самом деле в 1941-1942 гг. было эвакуировано менее 7.500.000 человек.

Статистические данные централизованного учета эвакуированных за 1941 – 1946 гг. отложились в центральных государственных архивах России: Государственном архиве Российской федерации (далее – ГАРФ), Российском государственном архиве экономики (далее – РГАЭ) и Российском государственном архиве социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Так, в ГАРФе находятся документы созданного 26 сентября 1941 г. Управления по эвакуации населения при Совете по эвакуации (далее – УЭН)[3] и Группы по хозяйственному устройству эвакуированного населения при Совете народных комиссаров РСФСР (далее – СНК РСФСР), которые до сих мало использовались историками. Они содержат подробные сведения о численности эвакуированных, прибывших в различные республики и области, и в целом по СССР за 1941-1944 гг. Особую ценность представляют телеграфные сообщения с мест с полными данными о количестве принятого эвакуированного населения за ноябрь-декабрь 1941 г[4].

Дополнительную информацию о численности, составе и размещении эвакуированного населения на территории СССР можно найти в документах Отдела по хозяйственному устройству эвакуированного населения (далее – ОХУЭН) при СНК РСФСР. Такие отделы создавались в феврале 1942 г. в составе СНК республик, а также исполкомов краевых и областных Советов на базе аппарата уполномоченных ликвидированного Управления по эвакуации населения. Поскольку при СНК СССР такой отдел не был образован, ОХУЭН при СНК РСФСР фактически стал центральным органом, занимающимся проблемами эвакуированного населения в СССР в 1942-1943 гг.

Документы ОХУЭН выделены в отдельную опись в составе фонда Главного переселенческого управления при Совете министров РСФСР. В этой же описи сохранились 288 дел со списками эвакуированного населения на почти 3.300.000 человек, большая часть которых была составлена в ходе переписи, проводившейся в марте-апреле 1942 г. на территории РСФСР. Они содержат сведения о национальности, возрасте, профессиях, местах работы до отъезда и в эвакуации, прежних и новых адресах эвакуированных[5].

Ценные сведения и статистические данные об эвакуированном населении содержатся в делах отдела демографии ЦСУ СССР и Госплана СССР за военные годы, хранящихся в РГАЭ. Здесь собраны отчеты, докладные записки, письма и другие документы, поступившие из различных органов, и материалы, подготовленные работниками ЦСУ СССР и Госплана СССР.
Постановление об учете эвакуированных было принято Советом по эвакуации 7 июля 1941 г. Ведение этого учета поручалось Переселенческому управлению при СНК СССР (далее – Переселенческое управление), областным и краевым исполкомам советов и СНК республик. На практике на местах эта работа проводилась различными организациями, что обусловливало низкое качество получаемых учетных материалов. В письме от 31 июля 1941 г. председатель Совета по эвакуации Н. Шверник потребовал от местных властей проводить четкий именной учет эвакуированных, а списки направлять в Переселенческое управление[6].

Статус эвакуированных получали все прибывавшие из прифронтовой полосы после 22 июня 1941 г., как в порядке организованной эвакуации, так и самостоятельно, вне зависимости от места, откуда они приехали, способа переезда (эшелоном или в одиночном порядке, пароходом или гужевым транспортом). Регистрировались также и те, кто первоначально эвакуировался в другие республики и области. Не считались эвакуированными спецпереселенцы, освобожденные по амнистии польские граждане, немцы Поволжья, а впоследствии и представители других народов, подвергшихся насильственному переселению (чеченцев, ингушей, калмыков, крымских татар и др.)[7].

До декабря 1941 г. учетом эвакуированных занимался справочный отдел Переселенческого управления и переселенческие отделы в тех регионах, куда прибывали эвакуированные. В связи с немецким наступлением на Москву и переездом в г. Бугуруслан Чкаловской (ныне – Оренбургской области) аппарат Переселенческого управления испытывал серьезные трудности в работе с потоком запросов граждан о розыске своих семей. Кроме того, он занимался обработкой учетных списков эвакуированных и созданием справочной картотеки. В декабре 1941 г. Совет по эвакуации постановил передать учет эвакуированных УЭН и созданному при нем Центральному справочному бюро (далее – ЦСБ). В начале января 1942 г. СНК СССР обязал УЭН и исполкомы городских, районных и других советов провести переучет эвакуированного населения и закончить составление списков эвакуированных по утвержденной форме к 15 марта 1942 г.

31 января 1942 г., согласно постановлению СНК СССР, УЭН было ликвидировано, а ЦСБ было передано под контроль НКВД СССР. После небольшого переходного периода в соответствии с постановлением НКВД СССР от 10 марта 1942 г. ЦСБ перешло в ведение паспортного отдела Главного управления милиции (далее – ГУМ) НКВД[8].

К 12 марта 1942 г. в ЦСБ поступили списки эвакуированных на 3.788.102 человек. Из них на 2.220.983 эвакуированных уже имелись персональные карточки. Позднее картотека ЦСБ была дополнена карточками на оставшиеся 1.567.119 человек. На детей до 16 лет не составлялись персональные карточки, а сведения о них включались в карточку сопровождающего их лица. В марте-апреле 1942 г. по указанию заместителя председателя СНК РСФСР К. Памфилова на территории РСФСР проводилась новая перепись эвакуированного населения. Материалы этой переписи по-видимому не поступили в ЦСБ, а, вместе с отдельными списками эвакуированных за 1943 г., позднее были отправлены в ЦСУ СССР «для полноценного учета квалифицированной рабочей силы эвакуированных и лучшего их трудоустройства»[9]. К середине (?) 1942 г. ЦСБ взяло на учет 5.303.718 человек[10].

В феврале 1943 г. органы милиции провели тщательную проверку и перерегистрацию эвакуированных граждан. В результате было принято на учет 6.388.359 человек[11]. Очевидно, что среди прибавившихся 1.079.641 человек львиную долю составили те, кто был эвакуирован в течение 1942 г.

В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 27 января 1948 г. «О ликвидации ЦСБ по учету эвакуированного населения» с 1 июня 1948 г. ЦСБ прекратило свою работу, а его архив (за исключением личных дел)[12] и справочные картотеки поступили в Центральное справочное бюро о перемещенных лицах Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР (ныне – Центр розыска и информации Российского Красного Креста, далее – ЦРИ РКК)[13]. В настоящее время в архиве ЦРИ РКК в двух именных картотеках (эвакуированных и детской) имеется около 4.300.000 персональных карточек на примерно 6.500.000 эвакуированных.

Попробуем определить насколько полно было учтено эвакуированное население в картотеках ЦСБ. СНК республик и краевые и областные исполкомы присылали в Москву два вида отчетных данных: телеграфные сообщения с полными (сводными) данными о количестве принятого эвакуированного населения и сведения о численности эвакуированных, включенных в именные списки. Телеграфные сообщения с полными данными высылались ежедневно (!) с 13 июля по 12 октября 1941 г., а затем до конца года каждые 5-10 дней. В нашем распоряжении имеются также сведения о распределении эвакуированных, учтенных списками, по областям и республикам выхода, по национальностям, по возрасту и полу за каждые две недели с сентября до декабря 1941 г.

На 20 декабря 1941 г. общее число эвакуированных по телеграфным сообщениям, поступившим с мест в Москву, составило 6.570.000 человек[14], из них 3.074.000 эвакуированных были включены в именные списки. В докладной записке начальника УЭН К. Памфилова на имя заместителя председателя Совета по эвакуации А. Косыгина от 25 декабря 1941 г. «Об упорядочении учета эвакуированного населения и улучшении справочной работы о местонахождении эвакуированных граждан» указывалось, что по приближенным подсчетам за время войны было эвакуировано 10.000.000 человек. Эта оценка представляется необоснованной, так как мы не обнаружили каких-либо дополнительных подтверждающих ее статистических данных. В записке Памфилова предлагается дальнейшая разработка учетных списков эвакуированных с предполагаемым их поступлением лишь на 7.000.000 человек[15]. Тем не менее, в статье, опубликованной в 1980 г., А. Косыгин писал, что «за лето-осень 1941 г. из прифронтовых районов европейской части вглубь страны было перебазировано более 10 млн. трудящихся»[16].
На 1 января 1942 г. общее число эвакуированных по телеграфным сообщениям составило около 6.500.000 человек. Однако проверка данных о прибытии эвакуированных по областям показывает, что и эта цифра преувеличена. В ряде случаев имел место двойной учет одних и тех же людей. Хотя эвакуированные переезжали из одного места в другое, их численность почти по всем областям до конца 1941 года или растет или не меняется. Приведем конкретные примеры двойного учета. В Краснодарский край в сентябре и октябре 1941 г. прибыло примерно 220.000 эвакуированных (из них 160.000 евреев). Но в ноябре и декабре того же года большая часть из них выехала в другие регионы. К началу 1942 г. в крае оставалось 51.353 человека[17]. Однако при определении общего числа эвакуированных по стране до конца 1941 г. цифра прибывших в Краснодарский край оставалась без изменений – 226.700 человек. Таким образом, почти 170.000 человек посчитаны дважды.

Осенью 1941 г. в Ростовской области находилось 183.000 эвакуированных. В это же время в результате эвакуации из области выехало 150.000 – 250.000 человек. Тем не менее, в телеграфных сообщения, поступавших в Москву до конца года, общее число эвакуированных в области продолжало оставаться неизменным.
По телеграфным сообщениям, поступающим из Сталинградской области, эвакуированное население там выросло с 30 октября и до конца 1941 г. с 169.400 до 183.500 человек. Между тем, к 15 ноября 1941 г. из Сталинграда были отправлены водным путем свыше 100.000 эвакуированных. 14 декабря 1941 г. Государственный комитет обороны разрешил вывезти из Сталинграда 50.000 эвакуированных, разместив часть из них за пределами области[18].

В меньших масштабах двойной учет эвакуированных можно проследить в Воронежской, Курской, Тульской, Калининской, Рязанской и Ярославской областях[19].

Помимо этого, при проверке телеграфных сообщений за декабрь 1941 г. мы находим очевидные несоответствия в данных о приеме эвакуированных. Так, в Свердловской области по телеграфным собщениям на 15 декабря 1941 г. имелось 317.000 эвакуированных, а через 5 дней их число неожиданно выросло более чем на 400.000 человек и достигло 719.000. Эта цифра сохранилась до конца года. В то же время в другом документе УЭН сообщалось, что в области на 1 января 1942 г. находилось 378.600 эвакуированных. Похожие данные содержатся в сохранившемся в Государственном архиве Свердловской области отчете местных властей за 10 января 1942 г. – 397.511 человек. Отсюда понятно, что сведения о количестве эвакуированных в Свердловской области на конец 1941 г были сильно завышены.

Сходная ситуация сложилась и с учетом эвакуированных по Чкаловской области. Там, по телеграфным сообщениям за декабрь месяц 1941 г., мы наблюдаем рост числа прибывших в область эвакуированных в два раза – с 217.000 до 406.000 человек. Эти данные совершенно не согласуются с теми, которые направил областной ОХУЭН в письме на имя начальника УЭН К. Памфилова от 10 января 1942 г.: «По состоянию на 20 декабря 1941 г. числится в городах и районах области эвакуированного населения 186.957 человек». А по данным УЭН за 20 января 1942 г.в Чкаловской области поселилось 240.000 эвакуированных[20]. Таким образом, и здесь есть основания предполагать, что статистические данные о количестве эвакуированных на конец 1941 года не соответствуют действительности.

В Омской области по телеграфному сообщению за 30 декабря 1941 г. находилось 208.800 эвакуированных. В тоже время по данным на 27 декабря среди 202.000 человек, прибывших в область, имелось 83.000 депортированных немцев, которые не должны были учитываться вместе с эвакуированными[21]. Вероятно и в некоторых других областях в отчетность по эвакуированным были включены депортированные немцы.

Следует отметить, что вместе с эвакуироваными учитывались и те, кто приехал с Дальнего Востока. Так, по данным штаба Дальневосточного фронта на 1 декабря 1941 г. 71.710 человек из числа семей начальствующего состава выехали в Алтайский и Красноярский края, Иркутскую, Новосибирскую и Омскую области[22].

Характерно, что в черновом варианте подготовленной УЭН справки о количестве эвакуированного населения на 20 декабря 1941 г. указывалось, что следует уточнить цифры по Краснодарскому краю, Воронежской, Курской, Ростовской, Рязанской, Ярославской и ряду других областей, но до конца 1941 г. никаких изменений в эти данные внесено не было[23].

Таким образом, при анализе отчетной документации УЭН наблюдается тенденция к завышению статистических данных о численности эвакуированного населения по отдельным областям и по СССР в целом. Скорее всего, это делалось по политическим соображениям. С одной стороны, эвакуация рассматривалась властями как патриотический долг советских людей. Так, в проекте постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об улучшении обслуживания, размещения и трудового устройства эвакуированного населения» от 1 ноября 1941 г. подчеркивалось, что «люди, которые не взирая на трудности эвакуации бросают свое имущество и уезжают вглубь страны, не желая оставаться рабами немецких фашистов являются подлинными советскими патриотами…»[24]. С другой стороны, наличие большого количество эвакуированного населения должно было свидетельствовать о том, что правительство принимает необходимые меры по спасению мирных советских граждан. В то же время местные власти могли завышать численность принятого ими эвакуированного населения для получения финансовой помощи на его прием и обслуживание.

Попытаемся примерно оценить общее число эвакуированных в 1941 г. Для этого целесообразно использовать имеющиеся в нашем распоряжении достоверные данные о количестве эвакуированных в этот период евреев. Известно, что с территории, которая была впоследствии оккупирована, выехало к концу года 1.200.000-1.250.000. евреев[25]. В июле-октябре 1941 г. еврейское население Москвы и Ленинграда сумело адекватно оценить нацистскую угрозу и использовало все возможности для эвакуации и бегства. Так, по данным немецкой разведки, к ноябрю 1941 г. большая часть евреев покинула Ленинград. Поэтому можно предположить, что из Москвы и Ленинграда эвакуировалось 250.000-300.000 человек из 450.000 еврейских жителей этих городов по переписи 1939 г.[26]. Следовательно, среди эвакуированных в первый год войны имелось 1.450.000-1.550.000. евреев. Эти цифры представляются реальными, если учесть, что уже к 20 августа 1941 г. количество эвакуированных евреев достигло 1.000.000 человек[27].

По телеграфным сообщениям на 1 декабря 1941 г. было принято в целом по СССР 5.312.600 эвакуированных, из которых 2.892.738 были учтены в именных списках. Среди последних численность евреев составила 779.410 человек или 26.94%[28]. И. Арад относит эту цифру «почти целиком к евреям, проживавшим на старых территориях Советского Союза, где была проведена эвакуация»[29]. Однако по имеющиемся в нашем распоряжении архивным данным о распределении эвакуированных по республикам и областям, откуда они выехали, в списки вошли также эвакуированные из Москвы и Ленинграда и с аннексированных территорий.

В именные списки вошло больше половины прибывших на новые места эвакуированных. Регистрация проводилась во всех республиках, краях и областях СССР. Поэтому, по отношению к общему числу эвакуированных, количество эвакуированных, учтенных списками на ту же дату, является представительной выборкой, которая отражает свойства всей совокупности данных. Таким образом, мы можем считать, что евреи составляли 26.94% из 5.312.600 эвакуированных на 1 декабря 1941 г. или 1.431.214 человек, что близко к нижней границе нашей оценки на конец 1941 г.

Предположим, что доля евреев среди эвакуированных оставалась примерно той же до конца года. Тогда, общее число эвакуированных на конец 1941 г. составит после округления 5.380.000-5.750.000 человек. Эти цифры близки к тем, которые мы обнаружили в отчетной документации ЦСУ СССР – 5.300.000-6.000.000 эвакуированных по данным адресных столов милиции в городах и сельских советов и по поступившим в ЦСУ сведениям из УЭН на 1 января 1942 г.[30].

Чтобы избежать возможного занижения общего числа эвакуированных при нашей методике расчета примем в качестве верхней границы нашей оценки данные ЦСУ СССР. Тогда количество эвакуированных в 1941 г. составит 5.380.000-6.000.000 человек.

В течение 1942 г. из Ленинграда было вывезено более 1.000.000 человек. Кроме того, проводилась эвакуация населения из следующих регионов: Краснодарского и Ставропольского краев, областей и автономных республик Северного Кавказа – свыше 300.000 человек, Воронежской и Сталинградской областей – более 200.000 человек. Всего по СССР было эвакуировано более 1.500.000 человек. В то же время следует учитывать, что на 1 июля 1942 г., к началу летнего немецкого наступления, на территории вышеупомянутых областей, краев и автономных республик было размещено около 600.000 эвакуированных[31]. В частности, десятки тысяч эвакуированных из Ленинграда в первой половине 1942 г. прибыли в Краснодарский и Ставропольский края, Сталинградскую область[32] и другие регионы, откуда им вскоре пришлось снова уезжать. Следовательно, можно предположить, что среди более 1.500.000 человек, которые были эвакуированы в 1942 г., 200.000-250.000 сделали это повторно. Тогда, число тех, кто эвакуировался в 1942 г. только один раз можно оценить в 1.250.000-1.300.000 человек.

На территории Юга России, откуда в 1942 г. велась эвакуация, проживало до войны около 50.000 евреев[33], часть которых эвакуировалась в 1941 г., так же как и большинство евреев Ленинграда. Поэтому не более 30.000-50.000 евреев могло эвакуироваться в первый раз в 1942 г. Таким образом, общее число эвакуированных евреев в 1941-1942 гг. составляет 1.480.000-1.600.000. человек. Следует отметить, что члены президиума Еврейского антифашистского комитета, который в годы войны собирал информацию об изменении численности и географии еврейского населения, в том числе сведения об эвакуированных евреях, И. Фефер и Б. Шимелиович оценивали их количество в 1.500. 000 человек[34].

Суммируя полученные результаты за 1941 и 1942 годы мы получаем оценку численности единожды эвакуированных в СССР за годы войны – 6.630.000-7.300.000 человек. Для сравнения приведем отчетные данные ЦСУ СССР: в июле 1942 г. имелось более 6.500.000[35] и на 1 января 1943 г. – 6.289.000 эвакуированных[36]. Первая из этих цифр возможно несколько завышена, так как за первую половину 1942 г. было эвакуировано только 554.000 человек из Ленинграда, а вторая учитывает результаты эвакуации 1942 г. и реэвакуации в конце того же года, в основном, в Москву.

Таким образом, эвакуированные из Москвы и Ленинграда, откуда в 1941-1942 гг. выехало примерно 4.000.000 человек[37] составляли больше половины, а евреи примерно 22% от всех эвакуированных. Следует отметить, что евреи составляли примерно половину от общего числа эвакуированных (включая беженцев) из Украины, Белоруссии и Молдавии, а среди беженцев из этих республик – явное большинство.

Предлагаемая нами оценка количества эвакуированных в восточные районы СССР в годы войны сильно расходится с теми цифрами, которые встречаются в научных исследованиях. Дело в том, что в советский период имеющиеся в архивах статистические данные по эвакуации населения искажались и фальсифицировались по политическим соображениям, о которых мы писали выше. Постсоветская и западная историография даже после открытия советских архивов как правило использует те цифры, которые предложили советские историки. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Начнем с наиболее высокой оценки – 25.000.000 эвакуированных. Она появились после того, как И. Белоносов ввел в 1963 г. в оборот цифру эвакуированных до февраля 1942 г. – 17.000.000 человек, вероятно основываясь на данных ЦСБ, куда в 1942-1948 гг. поступили запросы по розыску 17.159.529 человек, многие из которых вообще не были эвакуированы. Затем, к 17.000.000 добавлялось 8.000.000 эвакуированных в 1942 г. и в сумме получалось круглое число – 25.000.000 человек. Это цифра сравнима с числом советских граждан, оставшихся на оккупированной территории (свыше 60.000.000 человек), и должна была свидетельствовать о принятых правительством мерах по спасению мирного населения[38].

Известный российский исследователь эвакуации, руководитель Центра военной истории Института Российской истории Г. Куманев полагает, что в 1942 г. было эвакуировано 1.000.000-1.500.000, а не 8.000.000 человек. Последнюю оценку он считает совершенно безосновательной. По результатам изучения переписи эвакуированного населения, которая проводилась в марте-апреле 1942 г., и ряда других, неназванных, источников Куманев пришел к выводу, что в 1941-1942 гг. удалось эвакуировать 17.000.000 человек. Но, как известно, переписью было охвачено лишь примерно 3.300.000 эвакуированных. Кроме того, Куманев использует недостоверные данные, взятые из работ советского периода, о размерах эвакуации из республик СССР. Так, например, он пишет, что из Карелии выехало 500.000 человек, в то время как все население республики составляло до войны 470.000 человек. Поэтому выводы российского ученого не выглядят убедительными[39].

Во втором томе шеститомной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», вышедшем в 1961 г., можно найти подробную информацию о численности эвакуированных, размещенных в различных регионах к весне 1942 г. В целом по СССР общее количество эвакуированных составило 7.417.000 человек. На величине этой цифры явно сказался двойной учет, о котором мы писали выше. Кроме того, некоторые приводимые данные по регионам не соответствуют действительности. Так, в «Истории» использована завышенная более чем на 300.000 человек цифра по Свердловской области – 719.000 эвакуированных. В Казахской ССР на самом деле находилось не 600.000, а 370.000-380.000 эвакуированных без учета 230.000 депортированных в Казахстан немцев. В то же время авторы «Истории» сообщают читателям, что до 1 февраля 1942 г. в тыловые районы страны только по железным дорогам было перевезено около 10.400.000 человек. Разница почти в 3.000.000 человек объясняется ими в первую очередь реэвакуацией населения на прежние места жительства. Однако в этот период имело место лишь возвращение отдельных учреждений в Москву, а массовый характер реэвакуация приобрела лишь в конце 1942 г[40]. Таким образом, и в данном случае мы имеем дело с противоречивыми и недостаточно обоснованными оценками.

В ряде работ советских историков приводится цифра эвакуированных железнодорожным транспортом в 1941 г. – 10.000.000 человек, взятая из «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза». Данная цифра не находит подтверждения в архивных источниках. В материалах Отдела истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС , на которые дается ссылка в «Истории», конкретные источники не названы[41]. Даже в исследованиях специально посвященных истории железнодорожного транспорта СССР в годы Второй мировой войны для оценки общего числа эвакуированных в этот период не используются материалы транспортной статистики. Например, в вышедших в 80-е годы книгах «Железнодорожники в Великой Отечественной войне» и «Война и железнодорожный транспорт СССР, 1941-1945» утверждается, что только в 1941 г. было эвакуировано 18.000.000 человек без ссылок на какие-либо источники[42].

В других работах приводятся цифры близкие к рассмотренным нами выше. М. Лихоманов в двухтомнике «Советский тыл в Великой Отечественной войне» воспроизводит данные «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза». В книге «Советский тыл в первый период Великой Отечественной войны», вышедшей под редакцией Г. Куманева, утверждается, что до конца 1941 г. было эвакуировано около 12.000.000 человек (на эти данные ссылается в своих последних исследованиях И. Арад). Энциклопедия «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.» сообщает, что за 1941-1942 гг. в тыл страны было эвакуировано более 20.000.000 человек. М. Потемкина, автор недавно опубликованной в России монографии об эвакуации населения в годы войны на Урал, оценивает общую численность эвакуированных в 12.000.000-17.000.000 человек[43].

По мнению американского историка Р. Мэнли всего было эвакуировано 16.500.000 человек. Эта цифра базируется на расчете экономическим историком М. Харрисоном количества эвакуированных как разницы между имевшейся и ожидаемой численностью населения в неоккупированных районах СССР в 1942 г. Кроме того, учитывается известная оценка начальника УЭН К. Памфилова за декабрь 1941 г. – 10.000.000 эвакуированных. Следует отметить, что в своих расчетах Р. Мэнли почти не использует имеющиеся в архивах (прежде всего, в ГАРФе) подробные статистические данные по эвакуации населения. Так, она полагает, что таких данных за 1942 г. вообще не существует и предлагает свою цифру – 4.500.000 эвакуированных. Между тем, в отчетах о работе ОХУЭН РСФСР за 1942 г. точно указано, что было эвакуировано свыше 1.500.000 человек. В итоге, Р. Мэнли приходит к совершенно неубедительному выводу о том, что за четыре года работы ЦСБ, которое являлось структурным подразделением НКВД, сумела собрать сведения о менее чем 40 % от общего числа эвакуированных по стране (6.459.025 от 16.500.000)[44].

В советской историографии существенно завышались и данные о количестве эвакуированных по союзным республикам. Так, по Белоруссии до сих пор, как правило, используются две оценки – 1.500.000 и 1.000.000 эвакуированных [45]. Первая из этих цифр появилась впервые в 1967 г. в «Очерках истории Коммунистической партии Белоруссии» со ссылкой на документы за июнь 1941 г. – апрель 1942 г. из личного архива бывшего заместителя председателя СНК БССР И. Крупени, хранящиеся в фондах Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны[46]. Проведенная нами проверка показала, что в бумагах И. Крупени не имеется обобщенных данных о количестве эвакуированных из Белоруссии. В рассматриваемый период СНК БССР еще не располагал подобной информацией. Поэтому вышеуказанная цифра по-видимому является плодом фальсификации.
Вторую оценку предложил в книге «Эшелоны идут на Восток», вышедшей в 1966 г., И. Белоносов со ссылкой на документы Центрального партийного архива. В указанном им деле содержится информация Гомельского обкома партии о положении в области в июле 1941 г., в том числе об эвакуации, но ничего не говорится о количестве эвакуированных из Белоруссии[47].

Новые архивные данные о миллионе эвакуированных из Белоруссии опубликовала в 1972 г. Г. Олехнович. Она использовала черновой, ориентировочный расчет численности эвакуированного населения с оккупированной территории СССР, сделанный работниками отдела труда Госплана СССР в 1942 г. Даже поверхностный анализ этого документа показывает, что цифры в нем взяты, что называется «с потолка». Сообщается, что из Ленинградской области (без Ленинграда) было эвакуировано 980.000 человек, из Смоленской области – 255.000 человек, из Тульской области – 770.000 человек, из Калининской области – 780.000 человек, из Орловской области – 675.000, из Крыма – 250.000 человек и так далее. Для сравнения приведем данные Переселенческого управления на 1 декабря 1941 г. о количестве эвакуированных, включенных в именные списки, по областям выхода: Смоленская область – 62.678 человек, Тульская область – 8.932 человек, Калининская область – 25.112 человек, Орловская область – 27.890 человек. Сама Г. Олехнович через некоторое время отказалась от предложенной ею цифры и стала поддерживать версию о полутора миллионах эвакуированных[48] Таким образом, принятые в научной литературе оценки численности эвакуированных из Белоруссии, не имеют под собой серьезной документальной базы.

В последнее время в Белоруссии ставятся под сомнение официальные данные. По подсчетам Э. Иоффе, изучившего именные списки эвакуированных, хранящиеся в Национальном архиве Республики Беларусь (далее – НАРБ), они завышены по меньшей мере в 2-3 раза. В статье, посвященной теме людских потерь Белоруссии в годы войны, О. Лицкевич оценил количество эвакуированных из Белоруссии в 250.000-300.000 человек. Он считает, что если бы из областей Восточной Белоруссии, из которых в основном и проводилась эвакуация, выехали 1.500.000 человек и 500.000 призывников, то города в этих регионах буквально обезлюдели бы[49]

По данным на 1 декабря 1941 г. в списки, поступившие в УЭН, было включено 262.769 эвакуированных из Белоруссии. Эвакуация населения из Белоруссии проходила с первых дней войны и завершилась в начале сентября 1941 г., поэтому можно предположить, что в эти списки попало большинство эвакуированных из республики. Весной 1943 г. отделом по обслуживанию эвакуированного населения при СНК БССР было охвачено именным учетом 185.800 эвакуированных из Белоруссии. Из них 152.100 на территории РСФСР, 20.600 – в Узбекистане , 9.700 – в Казахстане, 1.600 человек – в Туркмении и 1.800 человек – в других республиках СССР. По сведениям СНК РСФСР к концу 1943 г. в РСФСР находилось 180.100 эвакуированных из Белоруссии[50].

Приведенные нами цифры свидетельствуют о том, что общая численность эвакуированного населения из Белоруссии не превышала нескольких сотен тысяч человек. Анализ списков эвакуированных на 120.000 человек, хранящихся в НАРБ, показывает, что примерно 50% от всех эвакуированных из республики составляли евреи[51]. Как указывается в ряде исследований с начала войны удалось выехать 150.000-180.000 белорусским евреям[52]. Следовательно, всего из Белоруссии эвакуировалось 300.000-360.000 человек, что в 3-5 раз меньше, чем считалось ранее.

В 2.5-3 раза завышены принятые в исторической литературе оценки размеров эвакуации населения из Молдавии, согласно которым число эвакуированных составило 250.000-300.000 человек. В то же время по данным переписи, проведенной в 1943 г. по указанию ЦК КП(б) Молдавии, в различных республиках и областях СССР было учтено лишь 79.912 эвакуированных из республики[53].

В советской историографии и в большей части работ, вышедших в последнее время, количество эвакуированных с Украины в 1941 г. оценивается в 3.500.000-4.000.000 человек[54]. Однако еще двадцать лет назад А. Перковский и С. Пирожков опубликовали статистические данные, подготовленные Государственным комитетом УССР по статистике, согласно которым общая численность эвакуированных с Украины составила 1.934.300 человек, в том числе из восточных областей республики 1.819.600 или 94 %. По мнению этих украинских исследователей сторонники тезиса о многомиллионной эвакуации не учитывают того обстоятельства, что пропускная способность железных дорог была ограничена, поскольку нужно было не только осуществлять эвакуацию, но и производить военные и другие перевозки[55].

На наш взгляд чрезмерное преувеличение числа эвакуированных дает веские аргументы отрицателям Холокоста. Скажем, статья «Эвакуация в СССР во время Великой Отечественной войны» в русской Википедии содержит информацию о том, что в 1941-1942 гг. было эвакуировано около 17.000.000 человек. Здесь же сообщается, что по данным ЦСУ СССР на 15 сентября 1941 г. евреи составляли 24.8% среди эвакуированных, учтенных списками. Отсюда можно сделать вывод, что было эвакуировано более 4.200.000 евреев, примерно столько же, сколько проживало на оккупированной немцами территории СССР до войны. И подобного рода аргументацию уже можно найти на исторических форумах в сети Интернет.

Существует корреляция между численностью эвакуированных евреев и общей численностью эвакуированных. Поэтому, зная примерное количество эвакуированных евреев и их долю среди всех эвакуированных, можно, как мы показали на примере СССР в целом и Белоруссии, определить максимально возможное общее число эвакуированных.

Примечания

  1.  См.: Dubson V. Toward a Central Database of Evacuated Soviet Jews’ Names, for the Study of the Holocaust in the Occupied Soviet Territories // Holocaust and Genocide Studies. Vol. 26. № 1. Spring 2012. P. 95 -119.
  2. Manley R. Op. cit. P. 50.
  3. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3011-3101. Документы Управления по эвакуации населения легли в основу нашей статьи, опубликованной в 1999 г. См.: Dubson V. On the Problem of the Evacuation of Soviet Jews in 1941 (New Archival Sources) // Jews in Eastern Europe. 1999. № 3(40). P. 37-56.
  4. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3524.
  5. Списки граждан, размещенных в автономных республиках, краях и областях РСФСР, а также в отдельных регионах Казахстана, Узбекистана, Армении и Азербайджана. (ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 74 -362.). Списки поступили в ГАРФ (в то время – ЦГАОР СССР) из ЦСУ СССР в 1956 г.
  6. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3014. Л. 16; Ф. А-327. Оп. 2. Д. 36. Л. 56, 75.
  7. Российский государственный архив экономики (далее – РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 7. Д. 315. Л. 14. Д. 316. Л. 2, 11; Корнилов Г. Е. Миграция сельского населения Уральского региона в годы войны // Отечественная история. 1993. № 3. С. 67.
  8. ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 18. Л. 82. Д. 36. Л. 27, 78; Ф. 9415. Оп. 3. Д. 1419. Л. 25-26; РГАЭ. Ф. 5675. Оп. 1. Д. 356. Л. 55-57, 85.
  9. Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 121. Д. 132. Л. 13-15; РГАЭ). Ф. 4372. Оп. 42. Д. 998. Л. 71; ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 36. Л. 12.
  10. ГАРФ. Ф. 9415. Оп.3. Д. 1407. Л. 3. Цифра взята из справки о работе паспортного отдела ГУМ НКВД СССР за 1942 г. от 23 января 1943 г. В монографии американской исследовательницы Р. Мэнли допущена ошибка при цитировании этого документа – 6.303.718 вместо 5.303.718 человек. Поэтому она пришла к неверному выводу, что за последующие годы число эвакуированных, зарегистрированных ЦСБ, выросло лишь незначительно. (Manley R. Op. cit. P. 184).
  11. ГАРФ. Ф. 9415. Оп.3. Д. 1405. Л. 10; Краев Д. Особенности регистрации и учета населения органами внутренних дел в 1932-1945 гг. на примере Кировской области) // Вестник Владимирского юридического института. 2008. № 3(8). С. 254.
  12. В фонде ЦСБ (Филиал Государственного архива Оренбургской области в г. Бугуруслане (Ф. Р-225) остались 658 личных дел сотрудников бюро.
  13. ГАРФ. Ф. 9415. Оп.3. Д. 1429. Л. 21.
  14. В то же время в справке УЭН на имя заместителя председателя Совета по эвакуации А. Косыгина «О количестве размещенного в областях, краях и республиках эвакуированного из прифронтовой полосы населения по состоянию на 15 декабря 1941 г.» сообщается о наличии 5.870.000 эвакуированных (ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3014. Л. 1-2).
  15. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3014. Л. 15, 17.
  16. Косыгин А. В едином строю защитников Отчизны. Коммунист. 1980. № 7. С. 48.
  17. ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 56. Л.89; Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3524. Л. 26, 28; Feferman K. Jewish refugees and evacuees under Soviet rule and German occupation: the North Caucasus // Revolution, Repression and Revival: The Soviet Jewish Experience / Ed. By Z. Gitelman, Ya. Ro’i. Lanham (Maryland, USA), 2007. P. 160, 162.
  18. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3524. Л. 25-28; Мовшович Е. Холокост в Ростовской области: уничтожение евреев на Нижнем Дону и в Восточном Приазовье // Донской временник. 2002. Август. С. 81. По постановлению Совета по эвакуации только из Ростова и Таганрога в октябре 1941 г. должно было выехать 60.000 человек. (ГАРФ. Ф. 259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3070. Л. 4); Лихоманов М., Позина Л., Финогенов Е. Партийное руководство эвакуацией в первый период Великой Отечественной войны 1941-1942 гг. Л., 1985. С. 28, 32. По другим данным за период с 1 по 15 ноября 1941 г. со Сталинградского транспортного узла и из г. Сталинграда было вывезено 221.990 человек, которые были в основном расселены в Саратовской области (на территории бывшей республики немцев Поволжья) (ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 510. Л. 55).
  19. См.: ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3040, 3069, 3071, 3072, 3080, 3082.
  20. Там же. Д. 3517. Л. 15. Д. 3524. Л. 25, 27; Ф. А-327. Оп. 2. Д. 51. Л.141. Вольфсон А. Евреи Уралмаша в годы Великой Отечественной войны. Екатеринбург, 1998. С. 31; Эвакуация населения в Чкаловскую область // Портал органов власти Оренбургской области: Оренбуржье в годы великих испытаний.
  21. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3524. Л. 27; Ф. А-327. Оп. 2. Д. 51. Л.122.
  22. Там же. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3032. Л. 41.
  23. Там же. Д. 3014. Л. 3-4.
  24. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 132. Л. 39.
  25. См., напр.: Арад И. Указ .соч. Т. 1. С. 139-154. Поль Д. Так сколько же?.. // Отрицание отрицания или битва под Аушвицем. Дебаты о демографии и геополитике Холокоста / Сост. А. Кох, П. Полян. М., 2008. С. 161-168.
  26. Эвакуация // Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Гл. ред. И. Альтман. М., 2009. С. 1108; Ломагин Н. Неизвестная блокада. Кн. 1. СПб., 2004. С. 313, 351, 427. М. Куповецкий считает, что за всю войну эвакуировалось 250.000-300.000 евреев Москвы и Ленинграда. См.: Куповецкий М. Людские потери еврейского населения в довоенных (на сентябрь 1939 года) и послевоенных границах СССР в годы Великой Отечественной войны // Отрицание отрицания или битва под Аушвицем. С. 196, 198.
  27. Dubson V. On the Problem of the Evacuation of Soviet Jews in 1941. P. 53.
  28. ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3517. Л. 10-11. Д. 3524. Л. 25; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 67-68. Р. Мэнли неправильно датирует эти данные 12 декабря вместо 1 декабря 1941 г. Она пишет, что доля евреев среди всех эвакуированных несомненно преувеличена, так как официальная советская статистика якобы намного более точно подсчитывала эвакуированных из городов, жителями которых были 86.9% советских евреев, чем из сельской местности. (Manley R. Op.cit. P. 114). Однако горожане составляли подавляющее большинство среди всех эвакуированных. Поэтому мы полагаем, что нет оснований сомневаться в правильности обсуждаемой цифры.
  29. Арад. И. Указ. соч. Т. 1. С. 154. В своем последнем исследовании И. Арад оценивает общее число эвакуированных советских евреев в 780.000 человек. См.: Аrad. I. In the Shadow of the Red Banner: Soviet Jews in the War against Nazi Germany. Jerusalem: Yad Vashem, 2010. P. 22.
  30. РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 91-93, 112-112об.
  31. ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 18. Л.15-16, 115об, 152об.; РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 998. Л. 69-70.
  32. Feferman K. Op.cit. P. 163; Костырченко Г. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М., 2003. С. 226. См. также записку «О временном размещении Ленинградских вузов в Ордженикидзовском крае» от 4 июня 1942 г. (ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 46. Л.76-82); Лихоманов М., Позина Л., Финогенов Е. Указ. соч. С. 28.
  33. Distribution of the Jewish population of the USSR 1939. P.10-11.
  34. Еврейский антифашистский комитет, 1941-1948. Документированная история / Отв. ред. Ш. Редлих. М., 1996. С. 94; Краткая еврейская энциклопедия. Т. 4. Иерусалим, 1988. С. 167; Костырченко Г. Указ. соч. С. 431; Солженицын А. Двести лет вместе: в 2 ч. М., 2002. Ч. 2. С. 346.
  35. Цифра взята из записки за июль 1942 г. начальника отдела труда Госплана СССР М. Ямпольского заместителю председателя Госплана СССР Г. Косяченко «Об учете и трудоустройстве эвакуированного населения». В записке утверждается, что фактическое число эвакуированных составляет 9.000.000-10.000.000 человек. Примерно такие же цифры называл и начальник УЭН К. Памфилов в декабре 1941 г. Однако эти оценки не находят документального подтверждения и, очевидно, делались по политическим соображениям. (РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 998. Л. 71).
  36. Там же. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 89.
  37. Лихоманов М., Позина Л., Финогенов Е. Указ. соч. С. 20; Горинов М. Будни осажденной столицы: жизнь и настроения москвичей (1941-1942 гг.) // Отечественная история.1996. № 3. С. 3. Из Москвы уже к 10 сентября 1941 г. выехало 2.178.511 человек, из Ленинграда до конца 1941г. – 774.876 человек, а всего за 1941-1943 гг. – 1.814.151 эвакуированный (Позина Л. Эвакуация населения в годы Великой Отечественной войны // Народ и война. 50 лет Великой Победы. СПб., 1995. С. 274, 276).
  38. Военно-исторический журнал. 1963. № 2. С. 115; Белоносов И. Эвакуация населения из прифронтовой полосы в 1941-1942 гг. // Эшелоны идут на Восток. М, 1966. С. 28; Лихоманов М., Позина Л., Финогенов Е. Указ. соч. С. 27; Семиряга М. Фашистский оккупационный режим на временно захваченной советской территории // Вопросы истории. 1985. № 3. С. 5.
  39. Куманев Г. Указ. соч. С. 72, 80-81. Интересно, что еще в 1995 г. Г. Куманев ссылался на данные ЦСБ для обоснования своей оценки размеров эвакуации в 17.000.000 человек, однако затем отказался от этого. См. : Куманев Г. Эвакуация населения СССР: достигнутые результаты и потери // Людские потери СССР в Великой Отечественной войне. СПб., 1995. С. 145; Рыбаковский Л. Людские потери России в войне 1941-1945 годов. М., 2000. С. 10.
  40. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945 гг. М., 1961. Т. 2. С. 548; ГАРФ. Ф. А-259. Оп. 40 (Т. 3). Д. 3014. Л. 1; Жангуттин Б. Эвакуация советского населения в Казахстан (1941-1942 гг.) // Новый исторический вестник. 2006. № 1 (14) (https://e-history.kz/ru/history-of-kazakhstan/show/9275); Эвакуация в Казахстан: Из истории эвакуации населения западных районов СССР в Казахстан, 1941-1942. Алмааты, 2008. С. 104; Горинов М. Указ. соч. С. 3.
  41. См.: РГАСПИ. ОИВОВ ИМЛ. Д. 9612с. Л. 68. Характерно, что в последующие годы советские и российские историки эвакуации больше никогда не ссылались на эти материалы.
  42. Железнодорожники в Великой Отечественной войне. М., 1985. С. 126; Куманев Г. Война и железнодорожный транспорт СССР, 1941-1945. М., 1988. С. 97. В предыдущих изданиях монографии Г. Куманева, вышедших в 1963 и 1976 годах, отсутствует оценка численности эвакуированных в годы войны.
  43. Лихоманов М. Размещение и использование эвакуированного населения в восточных районах // Советский тыл в Великой отечественной войне. М., 1974. Кн.2. С. 183, 187; Советский тыл в первый период Великой отечественной войны. М., 1988. С. 139; Арад. И. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза. Т. 1. С. 137; Великая Отечественная война. 1941-1945 гг.: Энциклопедия. М., 1985. С. 803; Потемкина М. Указ. соч. С. 24.
  44. Manley R. Op.cit. P. 50, 184; ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 18. Л.15, 115об. В своем расчете Р. Мэнли допускает некоторую неточность. ЦСБ работало шесть лет, а не четыре года и за этот период собрало сведения о 6.468.000 эвакуированных.
  45. См., напр.: Бабков А., Аляхнович Г. Эвакуация // Беларусская Энцыклапедыя: у 18 т. Мiнск, 2004. Т. 18. С. 39; Колотков Е., Павлович Р. Эвакуация населения, материальных и культурных ценностей из Белорусской ССР летом 1941 г. // Белорусская ССР летом 1941-го: испытание на прочность: Сб. статей. Мн., 2006. С. 38; Кузьменко В. Эвакуированное население Беларуси в советском тылу (к постановке проблемы) // Беларусь в годы Великой Отечественной войны: уроки истории и современность. Мн., 2004. С. 213; Куманев Г. Эвакуация населения из угрожаемых районов СССР в 1941-1942 гг. С. 72.
  46. Очерки истории Коммунистический партии Белоруссии. Ч. 2. (1921-1966). Мн. 1967. С. 308; Белорусский государственный музей Великой Отечественной войны. Фонды, инв. № 34535.
  47. Белоносов. И. Указ. соч. С. 20; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88 в (в 1966 г. – Оп. 8). Д. 34.
  48. Олехнович Г. Трудящиеся Белоруссии – фронту. Трудовая деятельность белорусского населения, эвакуированного в годы Великой Отечественной войны в советский тыл. 1941-1943 гг. Мн., 1972. С. 25; Она же. Экономика Белоруссии в условиях Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). Мн., 1982. С. 6; РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 998. Л. 42; Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 66.
  49. Иоффе Г. Указ. соч. С. 15-16; Лицкевич О. Людские потери Беларуси в войне // Беларусская думка. 2009. № 5. С. 94, 96.
  50. РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 249. Л. 66; Национальный архив республики Беларусь (далее – НАРБ). Ф.4п. Оп. 33а. Д. 302. Л. 72; ГАРФ. Ф. А-327. Оп. 2. Д. 404. Л.13.
  51. НАРБ. Ф. 7. Оп. 3. Д. 1963-1989. Именные списки эвакуированных представляют собой представительную выборку из общего числа эвакуированных из Белоруссии. Ранее считалось, что евреи составляли 10-13% от всех эвакуированных из Белоруссии. См.: Смиловицкий Л. Указ.соч. С. 29; Альтшулер М. Эвакуация и бегство евреев Восточной Белоруссии в период Катастрофы (июнь-август 1941 г.) // Современное еврейство. 1986. № 3. С. 151. (на яз. иврит).
  52. См., напр.: Поль Д. Указ. соч. С. 167; Gerlach C. German economic interests, occupation policy, and the murder of the Jews in Belorussia, 1941/43 // National Socialist extermination policies: contemporary German perspectives and controversies / Ed. by U. Herbert. N.Y., 2000. P. 211.
  53. См., напр.: Белоносов И. Указ. соч. С. 19; Советский тыл в первый период Великой отечественной войны. М., 1988. С. 135; Шевченко Р. Кишинев, 1941-й: Эвакуация (http://baza.md/index.php?newsid=655).
  54. См., напр.: Украинская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза. Киев, 1975. Т. 1. С. 264;; Куманев Г. Эвакуация населения из угрожаемых районов СССР в 1941-1942 гг. С. 71; Арад И. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза. Т. 1. С. 154.
  55. Перковский А., Пирожков С. Из истории демографического развития 30-40-х годов (на примере Украинской ССР) // Экономика. Демография. Статистика. Исследования и проблемы. М., 1990. С. 190.